св. Вениамин Петроградский

память 31 июля / 13 августа

Тропарь мученику Вениамину

Светильник всесветлый во граде святаго Петра явился еси, пастырю добрый, священномучениче отче Вениамине. Любовь и милосердие в сердцах верных насаждая, благотворити призывал еси терпящим глад и нищету. Сего ради и мы к тебе прибегаем и с верою вопием ти: моли милостиваго Бога, отечество наше в Православии и благочестии утвердити, мир Церкви даровати и душам нашим велию милость.

 

Вениамин (Казанский) возглавил петроградскую кафедру в 1917 году. 13 августа 1922 года святой Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский, был расстрелян большевиками после показательного и открытого процесса по так называемому делу о церковных ценностях.

В 1918 году святитель Вениамин в своем послании к «Петроградской пастве», обращаясь к духовенству, писал:

«Дорогие пастыри церкви Петроградской, воспроизведите в своем сознании все пережитое нами в церковной жизни за минувший год моего архипастырства и еще раз напомните себе, что исполняя свои пастырские священнические обязанности, вы совершаете дело величайшей важности, которое народ ценит и ставит соответственной ей весьма, весьма высоко. Прежде всего и главнее всего будьте молитвенниками совершителями богослужений, таинств, треб и всяких молитвословий… К вам идут верующие люди в радости и печали, чтобы помолиться, дайте им эту возможность молиться и сами молитесь с ними, доставьте им то утешение, которое они ждут… Всякая политика, как реакционная, так и модная прогрессивная, должна быть чужда вас. Пастырь не с аристократией, плутократией или демократией, не с буржуями или пролетариями, но со всеми и для всех верующих… На нем нет и не должно быть никакой политической вывески и под такой он не может выступать. Царствие Мое, как сказал Христос,не от мира сего, и никакой политический строй не может с ним совпадать».

Из книги «Дело» митрополита Вениамина, Петроград, 1922 г.:

 

Данные, положенные в основу обвинительного акта по так называемому делу петроградских церковников, в общих чертах сводятся к следующему.

В связи с изданием декрета об изъятии церковных ценностей патриархом Тихоном 15 февраля ст. ст. было издано известное послание «Ко всем верным чадам Российской православной церкви», направленное про­тив изъятия ценностей. Это послание было преподано митрополитом Вениамином духовенству как директива высшейцерковнойвласти.Длявыясненияусловий практического проведения декрета в жизнь митрополит вступил в переговоры со Смольным, причем предъявил ряд требований, на исполнении которых настаивал, как путем личных переговоров и переговоров через особо уполномоченных лиц, так и путем посылки писем. 6-го марта было послано первое письмо в Помгол, в кото­ром, в виде условий,перечислялись эти требования; 13-го марта -второе письмо с шестью ультимативны­ми пунктами. Между прочим, в одном из писем насильственное изъятие ценностейпризнавалось актом»ко­щунственно святотатственным».

Эти письма были использованы как орудие пропа­ганды, переписывались, распространялись, оглаша­лись в некоторых церквах. Одно из них было опублико­вано на лекции священником Забировским.

Кроме того, митрополит в конце февраля произнес в Лавре речь, которая была признана контрреволюци­онной, а 5 марта в алтаре Исаакиевского собора созвал особое совещание все по тому же вопросу.

Соглашение со Смольным было заключено, после чего было приступлено к изъятию ценностей, которое, однако, не везде прошло благополучно.

Так, 15-го марта у Казанского собора собралась большая толпа народа, которая, узнав о предстоящем изъятии, стала волноваться, грозить, были случаи антисоветской агитации.

14-го апреля у Иоанновской церкви 2-тысячная толпа ворвалась в кельи, начала бомбардировать ко­миссию по изъятию ценностей камнями, некоторые забрались на колокольню и стали бить в набат.

26-го марта у Рождественской церкви толпа была рассеяна лишь воинской силой.

21 апреля у Князе-Владимирской церкви совершено насилие над членами комиссии, то же самое 26 апреля у церкви Покрова и у Андреевского собора.

14-го марта толпа бушевала у церкви Скорбящей Божьей Матери.

16-го марта на Сенной площади, близ церкви Спаса многочисленная толпа произвела беспорядки, был из­бит представитель милиции.

30 марта у Знаменской церкви в толпе пелась агитация против изъятия ценностей, сопровождавшая­ся избиением милиции.

4-го мая трехтысячная толпа бесчинствовала около Пyтиловской церкви, причем были избиты члены ко­миссии.

Следственная власть, остановившись на предполо­жении, что все беспорядки носят организованный ха­рактер, направила свои силы на установление той организации, которая играла в этом деле руководящую роль. В результате следствие пришло к заключению, что такой организацией является Правление Союза православных приходов, близко соприкасающееся с митрополитом Вениамином. По заключению следственной власти, по Правление в лице его активной группы, совместно с митрополитом вырабатывало текст его писем в Помгол, созывало собрания, причем протоко­лов не вело. Эти письма распространяло в целях агитации и пропаганды. Помимо обычных собраний, предусмотренных уставом, было собрание на квартире Аксенова, где обсуждались вопросы, связанные с изъятием ценностей. Результатом этой деятельности яви­лись беспорядки и бесчинства у церквей и ряд случаев противодействия изъятию в различных формах.

На основании этого привлечены к ответственности по 62 и 119 статьям нового уголовного кодекса, предус­матривающим применение высшей меры наказания, следующие лица:

1) митрополит Петроградский и Гдовский Вениа­мин, в мире В. Казанский, 49 лет;
2) бывший присяжный поверенный И. М. Ковшаров, 44 лет;
3) профессор уголовного права Ю. П. Новицкий, 39 лет;
4) секретарь Правления православных приходов Н. А. Елачич , 50 лет;
5) профессор богословия В. Н. Бенешевич, 47 лет;
6) настоятель Казанского собора Н. К. Чуков, 52 лет;
7) священник Исаакиевского собора С. И. Зинкевич, 37 лет;
8) епископ Кронштадтский Венедикт, в мире Плотников, 50 лет;
9) настоятель Троицкого собора М. П. Чельцов, 52 лет;
10) профессор богословия П. А. Карабинов, 44 лет;
11) настоятель Исаакиевского собора Л. К. Бого­явленский, 51 год;
12) профессор военно-юридической академии М. Ф. Огнев, 59 лет;
13) архимандрит Сергий, в мире С. П. Шеин, 56 лет;
14) Сапетов;
15) протоиерей Семеновской церкви Бычков;
16) настоятель церкви Спаса Петровский;
17) помощник секретаря канцелярии митрополита, асси­стент политехникума Парийский.

Заключительная часть предъявленного им обвине­ния говорит о том, что митрополит Вениамин, состоя главой православной церкви в Петрограде, а осталь­ные из перечисленных лиц — членами Православного Общества церковных приходов, добивались изменения декрета об изъятии церковных ценностей, для чего использовали свою организацию, действуя тем самым, заведомо для себя, в целях возбуждения религиозного населения к волнениям, в явный ущерб диктатуре рабочего класса и пролетарской революции, чем содей­ствовали той части международной буржуазии, кото­рая стремится к свержению рабоче-крестьянского пра­вительства,— т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 62 и 119 уголовного кодекса.

Кроме того, по ст. ст. 72, 73, 77, 86, 119, 150, 180, 185 привлечены следующие лица: протоиерей и благо­чинный 9-го округа М. Ф. Союзов, настоятель Влади­мирской церкви П. А. Кедринский, священник церкви при консерватории А. М. Толстопятое, ктитор той же церкви С. М. Ляпунов, священник Спасо-Колтовской церкви Флеров, настоятель церкви Скорбящей Божьей Матери С. С. Никиташин, свящ. В. П. Семенов, Н. А. Комарецкий, настоятель церкви Покрова В. А. Акимов, настоятель Спасской церкви М. В. Тихо­миров, П. П. Виноградов, А. М. Борисов, М. И. Перепелкин, Е. И. Закржевская, В. И. Изотов. А. Г. Анто­нов, М. В. Кравченко, Бессалов, свящ. церкви Волкова кладбища Н. В. Никольский, Козеинов, Пешель, Фила­тов, Абдамов, Емельянов, Зальман, Янковский, Дубровицкий, свящ. Дымский, Янковская, свящ. Ливенцов, врач-хирург Соколов, настоятель Знаменской церкви Козьмодемьянский, свящ. церкви Знамения Соколов, Сенюшкин, Высокоостровский, Гурьянов, Миронов, Смирнов, зав. 29 убежищем престарелых Черняева, Кудрявцева А., Кудрявцева Е., Попов, Травин, Пестовой, Киселев, П. Чельцов, Островский, Касаткин, свящ. церкви Скорбящей Божьей Матери Ивановский, Дмитриев, Жабров, Федоров, Корчагина, Низовцева, Маркин, Пилкина, Власова, Позднякова, настоятель церкви Покрова Дьяконов, Королев, Орнадский, на­стоятель церкви Марии Магдалины Бобровский, Пет­рова, Левитский, Гусаров, Шекленок, Соустов, Анань­ев, Герасимов, Беззаборкин, Смирнов и Савельева.

Из числа подсудимых группа лиц — директор ин­ститута глухонемых Янковский, его жена Янковская, преподаватель Дубровицкий, священник Дымский, ктитор церкви при институте Зальман — обвинялись в сокрытии и хищении церковных ценностей, для чего проникли в опечатанное помещение при церкви.

По делу вызывалось 43 свидетеля. Весь след­ственный материал составил огромное «дело» в не­скольких томах, и в процессе судебного разбиратель­ства это дело еще более распухло.

Из данных обвинительного акта видно, что в один судебный процесс, в сущности, соединен ряд дел со слабой взаимной связью,— настолько слабой, что вре­менами эта связь имела механический характер и стра­дала даже хронологическая последовательность. Так, события, вызвавшие дело «о сокрытии и хищении церковных ценностей» в институте глухонемых, прои­зошли в декабре 1920 г.,— до издания декрета об изъятии,— тогда как большинство дат обвинительного акта в отношении других дел относятся к апрелю—маю 1921 г. и связаны с проведением в жизнь декрета.

Слабую зависимость между собою отдельных групп подсудимых в свое время усиленно подчеркивала защита, указывавшая, между прочим, что в одном и том же процессе много лиц, обвиняемых в тягчайших преступлениях, и лиц, которых можно было бы привлечь разве только за нарушение общественной тишины и спокойствия, если бы соответствующая статья имелись в уголовном кодексе.

Эти разнородность преступлений очень ярко сказы­валась в той пестроте возрастов, социального положе­ния, уровня интеллектуального развития, которая рез­ко бросалась в глаза при первом взгляде на скамьи подсудимых…

Состав трибунала: председатель Н. И. Яковченко, члены — Семенов и Каузов, заместитель — Смирнов, секретарь Давыдова.

Общественное обвинение: Смирнов, Красиков, Крастин, Драницын.

К общественной защите допущены проф. Жижиленко,Гурович,Гиринский,Равич, Элькин,Павлов, Генкен,Бобрищев-Пушкин, Масин-Зон, Ольшанский. Гамбургер, Гартман, Энтин, Рауш.

Рассмотрение дела началось 10-го июня. Порядок заседании: утреннее с 12 ч. до 3—4, двухчасовой перерыв и вечернее — до 10-12 ч. ночи.

Вход –– по билетам, выданным в Революционном Трибунале, хотя во вторую и третью недели в зал суда был разрешен доступ по партийным (РКП) билетам и по студенческим удостоверениям. Проверяли билеты при входе в здание филармонии и у дверей зала су­дебных заседаний. Требовалось предъявление билетов и по выходе из зала и из здания.

 

<Допрос>

Владыка Вениамин на процессе

 

Судебное следствие начинается с допроса бывшего митрополита Вениамина.

—  Подсудимый гражданин Казанский,— вызывает его председатель.

В зале сильное движение.

Бывший митрополит Вениамин поднимается со своего места и размеренным шагом, не спеша, опираясь одной рукой на посох, а другую приложив к груди, выходит на средину зала. На лице его нет признаков ни волнения, ни смущения. Чувствуется привычка двигаться и говорить под устремленными на него глазами масс. Он скуп в движениях, скуп в словах, не говорит ничего лишнего, отвечает по существу. И только иногда, в силу большой разницы во взглядах на содержание определенных понятий, в силу разницы психологии, в силу той пропасти, которая отделяет представителя монашествующего духовенства от мирянина, к тому же антирелигиозного, в его ответах чувствуется как будто уклончивость, а они не удовлетворяют допрашивающих, создается взаимное непонимание.

Председательствующий одним из первых задает вопрос:

— Как вы относитесь к Советской власти?
—  Мое  отношение  к ней — отношение  к  власти. Все ее распоряжения и все декреты по мере своего разумения исполняю и принимаю к руководству.
—  Ну да, это так. Но признаете ли вы ее?
— Признаю, как и всякую гражданскую власть. Далее трибунал переходит к центральному пункту обвинения — к двум письмам митрополита в Помгол (помощь голодающим) в Смольный.

Митрополит подробно рассказывает историю возникновения писем в связи с изданием декрета и желанием безболезненного проведения его в жизнь. Вопрос об изъятии для церкви и ее верующих — большой вопрос, к разрешению которого нужно было подходить особенно осторожно, особенно если принять во внимание психологию масс молящихся. Эти письма являлись результатом осторожного подхода к данному вопросу.

— Вы  их  как  писали,— посоветовавшись  с  кем-нибудь или самостоятельно?
—  Я писал  их сам. Я сам  решил, что их  нужно послать.
—  А в Правлении православных приходов эти письма не подвергались обсуждению?
— Нет. Составлял я их самостоятельно.
— Ну, а затем, после того как они были посланы, вы сообщили их Правлению?
—  Да, я довел их до сведения Правления.
— Правление их обсуждало?
— Нет, просто приняло к сведению.
—  Зачем же вы сообщили о них, и вообще, зачем вы бывали в Правлении?
—  Я находил возможным сообщать Правлению о своих переговорах со Смольным, хотел знать мнение членов Правления, но мои шаги в этом случае не являлись предметом обсуждения.
—  А  ваши  мнения  являлись обязательными  для всех членов церкви?

Подсудимый не понимает вопроса.

— Рассматриваются ли ваши мнения, хотя бы высказанные в этих письмах, как обязательные к руководству и исполнению, и вообще, все ли ваши предписания должны были исполняться?
— В области административной, как распоряжение по митрополии, мои предписания обязательны к исполнению. Письма же не являлись предписаниями.
— А ваши канонические взгляды?
— Поскольку они  опираются  на  каноны,  обязательные для всех верующих сынов православной церкви.
—  А в случаях разногласий?
—  Мои мнения как главы Петроградской церкви являлись  авторитетными. Но  бесспорными  являлись лишь административные предписания.

К этому вопросу неоднократно возвращались при допросе как представители общественного обвинения, так и защиты.

—  Каким образом распространялись ваши письма?
— Я не могу сказать. Я их не рассылал по митрополии.
—  Тем не менее они получили широкое распространение.
— Не знаю. Знаю, что одно письмо было оглашено на лекции священником Забировским, и слыхал, что на оглашение этого письма он получил словесное разрешение при переговорах в Смольном.

При дальнейшем допросе много времени уделяется вопросу об отношении к деятельности зарубежного духовенства.

В этой части допроса митрополит неоднократно заявляет о своей слабой осведомленности.

— Но ведь все это вас как главу церкви должно было интересовать? — удивляется обвинение.
—  О Карловацком соборе ведь слышали?
—  Да. Мне передавали о нем частным образом.
— Почему же такая неосведомленность? Ведь вы так недавно были администратором заграничных церквей.
— Формально был. Но затем связь с заграничными церквами была утрачена.
— Кто теперь заступает ваше место?
—  Моим правопреемником является архиепископ Евлогий.
—  Каким образом состоялось замещение?
— Я получил об этом извещение в порядке управления церковью. Подробностей не знаю.
— Политическая физиономия  Евлогия вам  известна?
—  Лично меня вопросы политики не интересуют.

Упорному анализу подвергалась криминальная фраза в письме о том, что насильственное изъятие является актом кощунственно-святотатственным. Обвинители Красиков и Драницын не раз сводили допрос на каноническую почву, и тогда допрос принимал характер богословского диспута; на эту плоскость митрополит Вениамин становился с видимой неохотой и воздерживался от пространных суждений, несмотря на то, что и защита иногда становилась на этот путь. Обвинение, видимо, осталось неудовлетворенным теми ответами, которые давал подсудимый, о примирении тех противоречий, которые иногда могут быть между велениями гражданской власти и власти церковной, между требованиями закона и требованиями религии. На этой почве произошел инцидент. Обвинитель Смирнов по поводу занимаемой в этом вопросе позиции подсудимым выразился:

—  Митрополит сидит между двух стульев.

Защита выразила протест против таких заявлений.
Затем часть защиты протестовала против расширения рамок процесса введением богословских мотивов.

Со своей стороны, представитель обвинения Крастин выразил протест против метода допроса защиты, благодаря которому вместо вопросов и ответов ведется рассказ, и подсудимому, таким образом, подсказывается благоприятный для него ответ.

В вопросе об отношении к прогрессивному духовенству, письму 12 священников и к организации высшего церковного управления митрополит становится на формальную точку зрения. Письмо 12-ти являлось самочинным выступлением части духовенства, и в Правлении православных приходов оно вызвало недоброжелательное отношение потому, что этим письмом 12 священников отмежевывались от всего духовенства, выставляя тем самым остальных в неблагоприятном освещении; что же касается привлечения протоиерея Введенского к высшему церковному управлению, то оно состоялось без соблюдения целого ряда формальностей, и действия протоиерея можно было рассматривать как самочинные. «Отлучения» Введенского от церкви так, как это понимает обвинение, не было. Было сделано лишь предупреждение с угрозой отлучения.

Интересовалось обвинение отношением митрополита к той части духовенства, которое покинуло Советскую Россию в момент отступления Юденича.

Митрополит в этом вопросе также стал на формальную сторону. Он получил известие, что часть духовенства оставила свои приходы, а потому было дано распоряжение о том, чтобы эти приходы считать вакантными и на пустующие места назначить заместителей.

Допрос митрополита длился в течение полутора дней — 11 и 12 июня.

 

 

< Приговор>

Оглашение приговора 5 июля 1922 г.

 

Революционный Трибунал объявляет прекращение судебных заседаний и удаляется на совещание для постановления приговора. Совещание продолжалось около суток.

5 июля здание филармонии было закрыто до 3 часов; публика впускалась к вечеру, только после тщательной проверки входных билетов, вместе с документами, удостоверяющими личность. Образовался огромный хвост.

К моменту вывода подсудимых большой зал филармонии был наполнен публикой. В 8 ч. 55 м. выходит Революционный Трибунал.

Председатель Яковченко оглашает приговор, чтение которого занимает 45 минут.

Постановление Трибунала сводится к следующему:

В течение 20 дней Революционный Трибунал рассматривал дело по использованию легальной церковной организации (Правление Общества православных приходов) в контрреволюционных целях, агитации против изъятия церковных ценностей, противодействия и сопротивления изъятию таковых ценностей и похищению их. Исходя из материалов предварительного следствия, доводов представителей обвинения, защиты, показаний свидетелей и самих обвиняемых, Трибунал установил:

Казанский (он же митрополит Петроградский Вениамин) совместно с Правлением приходов православной русской церкви, в лице его активной группы — председателя Правления Новицкого, членов: Ковшарова, Елачича, Чукова, Богоявленского, Огнева, Шеина, Плотникова, Чельцова, Бычкова и Петровского — в контакте директив, исходящих от патриарха Тихона, явно контрреволюционного содержания, направленных против существования рабоче-крестьянской власти, поставили себе целью как проведение этих директив, так и распространение идей, направленных против выполнения Советской властью декрета от 23 февраля с (его) г (ода) об изъятии церковных ценностей, с целью вызвать народные волнения в осуществлении единого фронта с международной буржуазией против Советской власти.

Рабоче-крестьянская власть, исчерпав все имеющиеся у нее ресурсы помощи голодающим, издала 23 февраля 1922 г. декрет об изъятии церковных ценностей, не затрагивая при этом религиозных чувств верующих.

Но отдельные представители высшего духовенства: патриарх Тихон, митрополит Вениамин, при участии представителей буржуазного класса, чаяния коих лежали в борьбе всего капиталистического мира против Советской власти, проникнувших в церковные организации и принимавших сан священнослужителей или монашества, вели контрреволюционную деятельность на территории Российской Республики.

После издания постановления ВЦИК от 16 февраля 1922 г. об изъятии ценностей патриарх Тихон, митрополит Вениамин и др. князья церкви, следуя зарубежным директивам, вступили на путь борьбы с Советской властью.

Фальсифицируя канонические правила церкви, использовали религиозные предрассудки масс и пропагандировали идею сопротивления Советской власти в проведении постановления ВЦИК.

Издавая свои воззвания, посланные в ультимативной форме к властям и рассчитанные на возбуждение масс, распространяли их среди широких слоев верующих, для этой цели пользуясь, с одной стороны, иерархическим построением церковной власти, а с другой — организациями верующих.

Таким образом создали условия, трудные для выполнения решения рабоче-крестьянской власти в ее стремлении помочь голодающим Поволжья, и параллельно привели к явному сопротивлению, закончившемуся пролитием крови и смертью рабочих, крестьян и красноармейцев, как это имело место в Шуе, Иваново-Вознесенске, Смоленске, Москве и др. местах республики, а также в Петрограде.

Воззвание Тихона от 15 февраля с. г., обращенное «Ко всем верующим чадам российской православной церкви», по своему содержанию призывало массы к возмущению против изъятия церковных ценностей. Это обращение патриарха не только получило одобрение со стороны митрополита Вениамина, но было последним преподано как директива высшей церковной власти.

При поддержке Тихона Вениамин совместно с Правлением приходов православной русской церкви вырабатывал способы противодействия рабоче-крестьянской власти в проведении декрета, с каковой целью созывались специальные собрания Правления, принимались решения и вырабатывались послания в комиссию Помгола и исполком, причем таковые распространялись среди приходов, а последними и духовенством приходов — среди прихожан.

Вся эта деятельность привела к беспорядкам, происшедшим в Петрограде с конца февраля с. г. В период этого времени в целом ряде церквей имели место публичные скопища, собиравшиеся с погромными целями, причем скопища таковые сопровождались учинением насилия, избиением и нанесением тяжких поранений отдельным представителям Советской власти.

В частности, виновность Казанского (Вениамина), Новицкого, Ковшарова, Богоявленского, Чельцова, Елачича, Чукова, Огнева, Шеина, Плотникова, Бычкова и Петровского установлена в том, что они совместно с митрополитом Правлению приходов православной церкви придали характер деятельности, поставившей себе целью борьбу с Советской властью, обратив таким образом Правление указанной активной группы в боевой штаб, действующий на основе директив, выработанных в духе послания Тихона, для чего и действовали всяческими способами.

На основании вышеизложенного упомянутую активную группу в лице Казанского, Новицкого, Ковшарова, Елачича, Чукова, Плотникова, Богоявленского, Огнева, Шеина, Чельцова М.— подвергнуть высшей мере наказания — расстрелять.