Не думаю, что где-то существует регламентирующий документ, но и так должно быть понятно, что глумиться и плевать в лицо — это плевать против ветра, т.к. будет только против того, кто так делает.
Не должно быть не только публичного выражения таких чувств, но и самих подобных чувств.
Что же касается «жирных попов на мерседесах», то это факт, а не клевета или глумление, поэтому они полезны. Еще полезнее они потому, что они не только МП касаются, — т.е. они задают внутри ИПЦ некоторый стандарт клерикального зла. Следовательно, это также и средство поддержания в тонусе клириков ИПЦ.
Не надо преуменьшать важности подобной задачи: мы уже очень много нажглись на том, что МПшный стиль наших епископов и клириков, принятых из МП, воспринимался нашей паствой не как их тяжелый дефект или свидетельство профнепригодности, а как нечто вполне православное. Поэтому такая критика МП крайне полезна как средство оздоровления собственной среды ИПЦ.
 

Не думаю, что где-то существует регламентирующий документ, но и так должно быть понятно, что глумиться и плевать в лицо — это плевать против ветра, т.к. будет только против того, кто так делает.
Не должно быть не только публичного выражения таких чувств, но и самих подобных чувств.
Что же касается «жирных попов на мерседесах», то это факт, а не клевета или глумление, поэтому они полезны. Еще полезнее они потому, что они не только МП касаются, — т.е. они задают внутри ИПЦ некоторый стандарт клерикального зла. Следовательно, это также и средство поддержания в тонусе клириков ИПЦ.
Не надо преуменьшать важности подобной задачи: мы уже очень много нажглись на том, что МПшный стиль наших епископов и клириков, принятых из МП, воспринимался нашей паствой не как их тяжелый дефект или свидетельство профнепригодности, а как нечто вполне православное. Поэтому такая критика МП крайне полезна как средство оздоровления собственной среды ИПЦ.
 

Неизменно благодарю Вас за ответ, Владыка Григорий. Ваша логика понятна. Но она, на мой скромный взгляд, неправильна. Вы пишете о том, что указывать на сучки в глазах «их» есть полезное дело для профилактики появления таких сучков в глазах «наших». Но полезно ли такое поведение в деле проповеди подлинного, истинного христианства среди «их»? Ведь встречают «по одежке». Сужу по себе. Когда начинаешь прозревать там, внутри «их» и искать Истину среди всех этих букв в круглых скобках, стоящих после «Ц», то ищешь сам не знаешь чего. Просто глотаешь воздух ртом. Как рыба, вытащенная из воды. Ищешь Правды, не зная какая Она. Ощущаешь себя как слепой котенок, утыкаясь носом во все вокруг, пытаясь в кромешной темноте нащупать теплое и родное, пахнущее молоком, тело Матери. Матери Церкви. Понимаю, это всё эмоции, весьма далекие от той войны, о необходимости которой Вы писали в свое время. Но мы — живые люди и мы всё еще младенцы по вере и живем эмоциями — пусть это наша вина, но ведь и мы для Бога не чужие. Мы еще не утверждены в догматах и не подкованы в исторических «разборках» среди епископов. Нам хочется Правды, о Которой ярче всего свидетельствует «любовь между собою». Мы ищем приюта. С большого и крепкого корабля МП мы пересели в утлые шлюпки и болтаемся по волнам, надеясь только на Того, Кто по волнам ходит. И вот нам кажется, что впереди забрезжил свет, мы подплываем поближе, и, не видя лиц, слышим как с маяка кричат: ваш корабль — гнилая посудина, капитан-предатель, боцман-казнокрад, матросы-пьяницы, а кок вас кормит отравой. Но мы и сами это знаем, мы поэтому и сели в шлюпки, что наш бывший корабль плывет не туда. Мы ищем пристанище, кров и еду, но откуда-то сверху громко кричат: предатель, казнокрад, пьяницы… И мы в растерянности — туда ли мы пристали, или плыть еще дальше?

коль скоро владыка Григорий уже как два месяца не отвечает на Ваше вопрошание, то, не будучи ни владыкой Григорием, ни даже вообще не принадлежа на данный момент ни к какой из общин ИПЦ, всё же  решил прокомментить некоторые моменты вашего последнего комментария. Извините, если некоторые вещи прозвучат довольно-таки резко.
//Ощущаешь себя как слепой котенок, утыкаясь носом во все вокруг, пытаясь в кромешной темноте нащупать теплое и родное, пахнущее молоком, тело Матери. Матери Церкви.//
— больше всего я не понимаю вот этого тона постоянной приниженности, о которой говорят о себе так называемые «благочестивые православные». Такое ощущение, что они специально культивируют в себе какой-то нарочитый инфантилизм. «теплое и родное, пахнущее молоком, тело матери-Церкви» — для меня какой-то бессмысленный поток бессмысленных метафор. так и просится с языка — Вы случайно не ошиблись и не перепутали Церковь с каким-нибудь коровьим хлевом ? )) 
// Понимаю, это всё эмоции, весьма далекие от той войны, о необходимости которой Вы писали в свое время. Но мы — живые люди и мы всё еще младенцы по вере и живем эмоциями — пусть это наша вина, но ведь и мы для Бога не чужие.//
— здесь только один рецепт – из младенцев, постоянно непонятно зачем в нарочитом покаянно-благочестивом тоне болтающими о «своей вине», становиться взрослыми, сознательными людьми, принимающими решения о своей жизни, а не сваливающими свои проблемы на «пахнущую молоком Мать-Церковь» и всяких дядь – попов, старцев, духовников, епископов, наставников и т.д.
// Мы еще не утверждены в догматах и не подкованы в исторических «разборках» среди епископов.//
— интересно, а кто вам мешает подковаться? Информации – море, источников – море. Конечно, если человек изначально ставит себя в положении инфантила, ищущего в кромешной темноте что-то там « родное, пахнущее молоком», то он никогда не подкуется.
 
// Нам хочется Правды, о Которой ярче всего свидетельствует «любовь между собою». Мы ищем приюта.//
 
— так Вам «хочется Правды» или Вы «ищете приюта»? ))
Если исходить из святоотеческого богословского дискурса (и не даже не столько из дискурса, а, как я понимаю, из вообще опыта веры), «любовь между собой», о которой идет речь Евангелии от Иоанна, любовь Христова, которую имеют  между собой Его ученики – штука весьма непонятная и таинственная, которая как я понимаю, ко всяким эмоциям  если и имеет отношение, то весьма и весьма опосредованное. На богословском языке это вообще-то энергия сущности Троицы. Такая же непостижимая, неизреченная, недоведомая и т.д., как и сама сущность, энергией которой она  является. То есть она апофатична и о ней сказать ничего нельзя и нельзя ее уловить. Конечно, если чел полагает себя несвободным от эмоций «младенцем»,  «котёнком», ищущим « тепла» и «приюта» — то ему лучше поискать любовь в спектре эмоционально-чувственных форм любви, который в общем-то довольно широк  — от какой-нибудь «атмосферы любви», царящей на протестантских тусовках, до восторженного обожания обожалок какого-нибудь батюшки (а то и до никодимовского предания о любви в МП между каким-нибудь архиереем и окружающими его сладкими мальчиками — это ведь тоже любовь в каком-то смысле слова?).
 
Если же чел все же имеет намерение выйти за рамки своего эмоционально «младенчества» и «котеночества», то  каких-то иных свидетельств за рамками означенного спектра, он боюсь, в наше время не найдёт. Но тут можно задаться вопросом – а зачем вообще искать такого свидетельства? Ведь сам поиск свидетельства любви вовне себя – это поиск чего-то внешнего, некой внешней опоры.  То есть  опять же, обусловлен какой-то изначальной инфантильной установкой, в рамках которой чел ищет мамкину титьку (в этом смысле ваш образ о пахнущей молоком теле матери Церкви очень показателен). Христос разве к такой внешней любви призывал? По-моему, Он призывал к Царствию, «которое внутрь вас есть» и которое «силою берется» — а не дается с титькой. Конечно, отцы писали о Церкви и как о «матери», но они же и писали, что задача этой «матери» – родить и воспитать детей во взрослую жизнь, «в меру возраста Христова». Если же все время себя сознательно инфантилизировать, то не только в меру возраста Христова не вырастешь, то есть в религиозном плане — но даже в плане чисто социальном.   А во-вторых, очень большая ошибка абсолютизировать эту метафору, метафору Церкви-матери. Тем более, что по отцам душа христианина вообще-то сама  призвана стать вместилищем Царства и матерью-девой, в которой таинственно рождается Христос (см. Максим Исповедник, «Толкование на молитву Господню»). если смотреть под этим углом,  Церковь это не только то, что христианина объемлет и частью чего христианин является – Церковь это еще есть та реальность, которую христианин имеет внутри себя. Не только я могу быть в Церкви – но и Церковь может быть во мне, я могу стать местом осуществления Церкви. И если нельзя найти церковную общину, в которой можно увидеть реальность Христова Царства – значит, имеет смысл в себе стремиться актуализировать эту реальность, как Сам Христос и желал, говоря, что «если имеете веру хоть с горчичное зерно…» и т.д.
 «Матерью же Слова является истинная и незапятнанная вера. Ибо как Слово, в качестве Бога, есть по природе Творец родившей Его по плоти Матери, которую Он соделал таковой через [Свое] человеколюбие, приняв от Нее рождение в качестве человека, так и в нас Слово, сначала сотворив веру, затем становится Сыном нашей веры, воплощаясь от нее в добродетелях соответственно [духовному] деланию. Благодаря этой вере мы и совершаем всё [доброе], воспринимая от Слова харизмы для [своего] спасения. Ибо без веры, Богом по природе и Сыном по благодати которой является Слово, совсем невозможно иметь дерзновения для того, чтобы обращаться с прошениями к Нему.» (Вопросоответы к Фалассию, 40)

Спасибо Вам, Андрей, ваш ответ меня порадовал, честно. Тяжело вариться в собственном соку, не имея никакого вообще духовного общения (я, как и Вы, не являюсь членом ни одной из существующих православных юрисдикций). И ваш отзыв в таком моём бедственном положении это зеркало, взгляд со стороны – это необходимо любому человеку (особенно духовно одинокому) для того, чтобы не превратиться в замкнутую систему, в которой можно присвоить самому себе любые «звания». Я называю себя православным, да вот беда – некому это подтвердить, а без этого я могу называть себя кем угодно – в данный момент, «тараканы» в моей голове, однозначно, считают себя самыми «православными». Типично для одиночек.
А теперь позволю себе прокомментировать ваши слова.
//больше всего я не понимаю вот этого тона постоянной приниженности, о которой говорят о себе так называемые «благочестивые православные». Такое ощущение, что они специально культивируют в себе какой-то нарочитый инфантилизм.//
Боюсь, Вы не отличаете слабохарактерности от инвалидности. Вы поставили мне неутешительный диагноз «инфантилизм» на основе моих слов о «младенце по вере» и «молоке матери». Но вы не подумали о том, что я ищу Мать не потому что лежу на диване и ною «кто бы титьку в рот сунул», а потому что глаз нет. Духовных глаз. И ног (духовные опоры) тоже. Как может 5-ти летний ребёнок по симптомам сам себе поставить диагноз, сам назначить себе лекарства и сам же их правильно принимать? Из ваших слов выходит, что ему нужно пойти в библиотеку, взять Большую Медицинскую Энциклопедию, прочитать десяток-другой томов – и тогда его выздоровление в его же руках. Педиатрия не заключена в книжках – она в опыте и неравнодушии врачей, которым Вы доверяете жизнь своего ребенка. Церковь – тоже самое. Она не в книжках Отцов, Она – живая. Понимаете, ЖИВАЯ. Из плоти и крови. Она есть мистический богочеловеческий организм, состоящая из всех нас, в т.ч. и из // всяких дядь – попов, старцев, духовников, епископов, наставников и т.д//. Я не ищу «титьку», я ищу пастырского руководства моей жизнью, которая принадлежит Богу. Я родился в грехе, каждый день проживаю в грехе, и умираю в этом же состоянии. Каждый день – это умирание плоти, постепенное, но неумолимое. Господь есть Врач, Который может исцелить. И Он оставил нам Церковь, частью Которой мы должны стать. И наша задача – дать Богу спасти нас через Его Церковь. Она рождает нас в купели Крещения и ведет нас — как младенцев за руку ко Кресту, на нашу собственную Голгофу, которая у каждого — своя. Об этом нельзя узнать в книжках, это понимаешь со временем, проходя поприще любви. Когда любишь – всегда умираешь за того, кого любишь. По кусочкам. Каждый день. Христос умер за нас. Вот это и есть Любовь, о которой я писал, «любовь между собою» — когда христиане умирают друг за друга. Это звучит высокопарно и пафосно, но без этого нет и не может быть Церкви. «Нет больше той любви, если кто душу свою положит за други своя». Мученики умирали за Христа, и их кровь стала свидетельством жизни Церкви, потому что они умирали и за своих близких – чтобы их вера не угасла, чтобы добровольная смерть одних христиан стала доказательством Воскресения Христа для других: новоначальных и не крепких в вере. Сейчас за Христа не скармливают львам, и таким умиранием за други своя стала… приходская жизнь. Приход состоит из очень разных людей, нередко вообще не имеющих даже элементарных поводов чтобы «поговорить». Свидетельством Жизни такого прихода во Христе (и, в конечном итоге, свидетельством того, что они — Церковь) является та самая «любовь между собою», которую Вы охарактеризовали как // штука весьма непонятная и таинственная, которая как я понимаю, ко всяким эмоциям  если и имеет отношение, то весьма и весьма опосредованное//
В том-то и дело, Андрей, что эта любовь – весьма простая и ясная штука, но трудная. Она проявляется именно в эмоциях, которые испытывают люди, встречая друг друга как в храме, так и на улице. Апостол Павел писал: «Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Римл. 12:10). Братолюбие с нежностью и почтительностью – это целая гамма чувств, которые Павел заповедает нам проявлять друг к другу. Это прежде всего – необходимость друг в друге, участие в жизни друг друга и желание видеться снова и снова. Мы христиане только тогда, когда мы нужны друг другу. И не только те, кто «наши», но и те, кто пока еще не «наши», но мы сильно их любим, и хотим, чтобы и они стали «нашими».
Собираясь все вместе на Литургию, мы совершаем «общее дело», именно так переводится «литургия» с греческого. В этом общем деле мы, через Причастие, становимся единым целым и со Христом, и друг с другом. Мы преодолеваем преграды, стоящие между нами и обретаем единство и с живыми, и с теми, кто в горнем мире. В этом Торжество и Радость Церкви – в акте единения через Чашу, которая возносится «за всех и за вся». Каждый раз, приняв Святые Дары, мы рождаемся заново, мы рождаемся не как Иванов, Петров, Архипов, а как Церковь, которая состоит из нас самих. В отсутствии этого единства и заключена моя тоска и мои отчаянные поиски Матери. Молоко, о котором я писал – это Причастие. Слепой котенок – потому что я родился в Церкви (крестился), но на ноги так и встал, потому что не было подлинного духовного руководства, не было возрастания в Церкви, а было только хождение в храм. А запах молока, который ищет слепой котенок – это Дары Причастия, это «любовь между собою». Если нет Любви, то всё стояние в догматах и канонах – напрасно. Если мы за догматы, и мы против всего плохого (сергианство, имяборчество, экуменизм), но мы выставляем на всеобщее обозрение родовые травмы нашей мачехи (МП) – то значит, мы глухи к тем, кто остался там, в МП, и хочет выйти, но не знает куда идти. Не придет моя МП-шная жена от хорошего и богобоязненного батюшки из МП к непонятной ИПЦ(А-Б-В-Г-Д), которая машет грехами МП как флагом над своими рядами, дабы сплотить их и воодушевить на борьбу за догматы. Любовь к «своим» не бывает без сострадания к тем, кто не «свой». А сострадание к не «своим» не позволит быть к ним равнодушным. Я же вышел из МП, не обретя духовных глаз и твердых опор, остается ползать на брюхе. Из чувств у котенка — только нюх и голод – вот всё, что у меня есть. И еще осторожность. У баптистов я уже был. У них «запах» есть, а «молока» нет. Ароматизатор, идентичный натуральному. А от Матери успел отречься, предал как Иуда. Вот и ползу дальше. Тыкаюсь носом. Видимо, так Господь меня смиряет, нужно пройти через пустыню.
Спасибо Вам за отклик и неравнодушие.