Почему истинно-православные истинно православны

Возражение о. Василию Григориату и обоснование отказа от общения с епископами-экуменистами

Иеромонах Максим (Маретта)  

Эта статья была написана в 2010 г. в ответ на статью афонского старца Василия Григориата против греков-старостильников.  О. Максим Маретта –  иеромонах Вознесенского монастыря в Нью-Йорке, находящийся в «хризостомовском» Синоде Истинно-Православной Церкви Греции – самой крупной на сегодня юрисдикции греков-старостильников (http://hotca.org/). Русский перевод статьи о. Максима выполнен Александром Карповым.

Во все века дьявол искушал и продолжает искушать верующих самыми разными способами: то гонениями, то нападениями  захватчиков, то мирскими соблазнами. Но самые эффективные его ловушки – это ереси и расколы, которые, отторгая христиан от Церкви, уводят их от Христа в духовные заблуждения, а затем и в отступничество. Список различных ересей, которые пытались побороть Церковь за всю ее историю, довольно длинный: арианство, несторианство, монофизитство, иконоборчество, католицизм, протестантизм и многие другие. А в наши дни появилась новая ересь, целью которой является собрать все прочие ереси воедино, и по этой причине мы называем ее пан-ересью, все-ересью. Эта ересь – экуменизм, который можно кратко описать как убеждение или вера в то, что все те группы и секты, которые Церковь в прошлом объявила еретическими и отступническими, “на самом деле” и в каком-то смысле остаются Ее членами.

Угроза, которую экуменизм представляет для Церкви, является, пожалуй, более серьезной, нежели те, которые исходили от ересей прошлого – по двум причинам. Во-первых, значительно большая часть Церкви поддалась этому соблазну. Во-вторых, результатом экуменизма является принципиальное уничтожение самих понятий “православия” и “ереси” в том их смысле, в котором они понимались Церковью с момента Ее основания.

Несмотря на широчайшее распространение экуменизма, во многих поместных Церквах какой-то остаток верующих остается верным православию. Эти верные христиане известны как “истинно-православные”, или “православные традиционалисты”, а иногда и как “старостильники”. Последнее название появилось из-за того, что одним из первых проявлений экуменизма было введение нового богослужебного календаря, совпадающего с тем, которым пользуются католики и протестанты. А так как католический (григорианский) богослужебный календарь был осужден Церковью, то истинно-православные отказались признавать его введение “новостильниками” и вышли из общения с теми епископами, которые его продвигали и приняли.

Немногим лучше самого экуменизма и тот прискорбный факт, что многие люди, при своем вполне православном вероисповедании, все равно остаются под епископами-экуменистами, с чьим вероисповеданием они категорически не согласны. Для удобства мы будем называть таких людей “консервативными новостильниками”, хотя, наверное, правильнее было бы назвать их консервативными сторонниками Мирового Православия, так как среди них много и таких людей и приходов, которые пользуются святоотеческим (юлианским) календарем. Однако, как их ни назови, на протяжении новейшей церковной истории они только и делают, что клеймят “раскольниками” тех, кто поддерживает святоотеческие традиции. Сами же они считают экуменизм чем-то, с одной стороны, плохим, но с другой стороны, чем-то таким, что не дает еще права отделяться от тех епископов, которые экуменизм проповедуют.

Большое количество обличительных речей было написано этими людьми против тех верующих, которые прервали общение с экуменическими епископами. Одной из самых широко распространившихся в последние годы таких работ и является статья о. Василия Григориата, озаглавленная “Против Святых Отцов: позиция фанатиков-старостильников”. В своей работе о. Василий собрал практически все аргументы и обвинения, которые обычно предъявляют старостильникам; по этой самой причине детальное опровержение его статьи послужит как нельзя более хорошим и полным оправданием позиции православных и возражением в адрес клеветников.

В Писании сказано: “Обличай мудрого, и он возлюбит тебя; дай [наставление] мудрому, и он будет еще мудрее; научи правдивого, и он приумножит знание” (Прит 9:8-9). Автор надеется на то, что читатель, будучи этим “мудрым”, прислушается к этим словам, поймет, в чем заключаются ошибки о. Василия и иже с ним, прервет общение  с экуменистами, и встанет на святоотеческую позицию.

Часть 1. Канонические соображения: статус неосужденных еретиков

[К началу]

Прежде чем начать говорить о какой-то конкретной ереси, будет полезно вспомнить о том, что же Церковь учит в отношении ереси вообще, ереси как явления; это важно еще и потому, что и сам о. Василий строит на этом свою аргументацию. Являются ли еретики, до их официального осуждения на Соборе, частью Церкви? И является ли евхаристическое общение с такими еретиками необходимым, или возможным, или же вовсе недопустимым?

Поднимая эти вопросы, мы обращаемся к трем авторитетным источникам: к церковным канонам, к писаниям Святых Отцов и к известной всем нам истории самой Церкви. Здесь мы рассмотрим два наиболее важных канона.

Первый, и менее детальный — это 31-е Апостольское Правило, которое запрещает христианам оставлять своего епископа, кроме случаев, когда епископ уличен в чем-то “противном благочестию и правде”. А так как епископы-экуменисты многократно преступили и против правды, и против благочестия (даже если трактовать эти термины в самом узком смысле из всех возможных), то этот канон, несмотря на столь обобщенную его формулировку, уже сам по себе оправдывает православных, прервавших общение с ними.

Второй канон, куда более прямой и четкий, – это 15-е правило Двукратного Собора, которое гласит:

» …Отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некие ереси, осужденные святыми соборами или Отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного рассмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранить Церковь от расколов и разделений» (“Кормчая”, Двукратный Собор, правило 15).

Это правило дает главное каноническое (именно каноническое, в отличие от святоотеческого или исторического) основание той позиции, которую “старостильники” занимают по отношению к Мировому Православию. Значительная часть полемики вокруг “старостильников” заключается в очернении, умалении, маргинализации или просто в банальном игнорировании этого правила, в чем мы и убедимся при разборе нижеследующих утверждений о. Василия.

Утверждение 1. Еретики, осужденные Собором, находятся вне Церкви, и никакой православный христианин не может находиться с ними в общении. Те, кто нарушают этот запрет, сами попадают под осуждение как еретики.

Ответ: это изначальное, и само по себе правильное утверждение, вводится о. Василием вовсе не с каким-то конструктивным замыслом, а только для того, чтобы дискредитировать верующих, разорвавших общение с теми еретиками, которые не были соборно осуждены. Что интересно, отрывки из Святых Отцов, которые он цитирует в поддержку этого, повторимся, правильного утверждения, не говорят о каких-то “осужденных еретиках”, а относятся к еретикам вообще. Тексты, из которых взяты цитаты, не делают различия между такими еретиками, которые уже были соборно осуждены, и такими, которые не были. И это неудивительно, потому что нигде и никогда не существовало таких правил и святоотеческих текстов, в которых было бы сказано, что надо находиться в общении с еретиками, которые еще не были соборно осуждены. Совсем наоборот: Писание и Святые Отцы свидетельствуют, что еретик уже является осужденным просто в силу самой его ереси. Св. Павел, в Послании к Титу, прямо объявляет: “Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден” (Тит 3:10–11). Эту тему обширно развивали в своих работах такие Св. Отцы, как св. Киприан Карфагенский, который в III в. заложил фундамент церковного учения по этому предмету. Он пишет, что еретик “от себя самого осужден”  и “изгнан от райских источников” (Киприан Карфагенский, письмо 73, 10.3.173).

Далее,

“Если повсюду еретиков не называют иначе, как врагами и антихристами, если они называются людьми, которых должно избегать, которые извращены и осуждены от себя самих, то разве не достойны они того, чтобы и мы осудили их, если из апостольских писаний нам известно, что они от себя самих осудились?” (Киприан Карфагенский, письмо 74, 2.3.37–41.)

Св. Киприан не позволял нескольким разным верованиям одновременно сосуществовать в Церкви. В Церкви может быть только одна вера. Не допускал он и возможности пребывания еретиков в Церкви: если кто-то является еретиком, то уже по определению этот кто-то находится вне Церкви. Св. Фирмилиан Кесарийский подтверждает это учение, когда пишет, что “Все [еретики], очевидно, были самоосуждены, и сами о себе объявили приговор прежде Судного Дня.” (Там же, 5.3.101-105.)

Св. Киприан повторяет это снова и снова: еретики находятся вне Церкви исключительно по причине самой своей ереси.

В частности:

«Апостол Павел объясняет, научая и увещевая, что еретика надо избегать… как самоосудившегося. Ибо этот человек будет сам повинен в своем падении, он, который, не быв извергнут епископом, сам, по своей воле, отступил от Церкви, в своей еретической самонадеянности осудив себя.” (Там же, 69.2.89-93.)

Есть множество примеров из церковной истории и житий Святых, которые наглядно иллюстрируют, что Церковь считает еретиков находящимися вне Церкви даже до того, как они будут официально осуждены собором. В “Диспуте с Пирром” св. Максима Исповедника мы можем прочесть, что монофелитский патриарх Пирр отказался от своих ошибок, и тем “присоединил себя к Святой, Соборной, Апостольской Церкви”. Это произошло в 645 г., до созыва поместных Карфагенского (созванного позднее в том же году) и Римского (созванного в 649 г.) Соборов и задолго до Шестого Вселенского Собора (681 г.), все из которых анафематствовали монофелитство (и самого Пирра на двух последующих соборах).

Св. Максим говорит о монофелитах следующее:

«Они… много раз сами себя отлучили от Церкви и изобличили в неправомыслии. Мало того, сами себя отлучив от Церкви, они низложены и лишены священства на поместном соборе, бывшем недавно в Риме [православный Латеранский собор. – Прим. ред.]. Какое же тайнодействие они могут совершать? Или какой Дух снизойдет на тех, которые ими рукополагаются?» (Великие Четьи Минеи св. Дмитрия Ростовского, т. 5, с.380).

Точно так же и св. Ипатий, настоятель монастыря в Константинополе, говорил про еретика Нестория:

“С того времени, как я узнал, какие неправедные вещи он говорит о Господе, я не был с ним в общении, и не поминал его имени, потому что он более не епископ.”

И это было сказано до того, как Несторий был осужден Третьим Вселенским Собором.

Далее, за много лет до Седьмого Вселенского Собора, Св. Стефан Новый сказал иконоборческому епископу Феодосию:

«Твои указы против почитания святых икон обнародованы не сынами Соборной Церкви, но безбожными развратниками. Истинно сказанное пророком: “Восстали цари земные, и князья собрались вместе с лжепастырями и наемниками против Христа и Его святых икон.”

И в самом деле, первое заседание VII Вселенского Собора было целиком посвящено процедуре принятия иконоборцев обратно в лоно Церкви. Еще до начала собора все понимали еретиков именно как уже находящихся вне Церкви, что подтверждается и прошениями самих еретических епископов:

«Тогда был приведен Теодор, епископ Миры. Он сказал, “И я, грешный и недостойный, проведя глубокое исследование и рассуждение, и выбрав лучшую часть, молю Бога и ваши Святейшества, чтобы среди прочих и я, грешный, был присоединен к Соборной Церкви”. Евфимий, епископ Сардийский, сказал: “Благословен Господь, вернувший его в Соборную Церковь”. Затем Иоанн, легат из Антиохийской епархии, сказал: ”Святейший отец, многие из нас задаются вопросом о том, каким образом должно нам принимать тех, кто возвращается из ереси; потому мы просим у этого святого Собора дать приказ доставить книги Святых Отцов, чтобы мы могли исследовать их, и таким образом достигнуть совершенной уверенности в том, каким образом эти люди могут быть приняты, ибо в настоящее время мы находимся в сомнении по этому вопросу”.

Затем собор зачитал множество свидетельств о том, как еретики бывали приняты обратно в Церковь в прошлом, не делая различий меж теми, кто был соборно осужден, и теми, кто не был. Это ясно показывает, что Отцы на соборе не делали различия между этими двумя группами. В ходе бесед Иоанн, представитель Антиохийского престола, объявил: “Ересь отделяет человека от Церкви”. Святой собор ответил: “Это очевидно”. Это утверждение остается очевидным для ИПЦ и сегодня, но о. Василий и его компания об этом, кажется, забыли.

После обсуждений святой собор заявил следующее:

“Пусть епископы выйдут вперед и прочтут свои отречения, поскольку они ныне желают вступить во Вселенскую Церковь.” Тарасий ответил: “Пусть зачитают [свои отречения], так как два вопроса, занимавшие нас, теперь полностью рассмотрены, а именно вопрос о принятии еретиков в Святую Вселенскую Церковь, а также вопрос о тех, кто был рукоположен еретиками.”  Еретики зачитали свои отречения, и Тарасий сказал: “Поскольку своими отречениями они объявили о своем вероисповедании, пусть их принятие состоится на одном из следующих заседаний, если не будет к тому никаких препятствий.”

Наконец, Собор, в своем определении веры, официально объявил православную позицию касательно тех, кто еще не был соборно осужден заявив:

“Они [иконоборцы] посмели осквернить достойную Бога красоту святых даров, будучи называемы священниками, но на самом деле ими не являясь” .

Так как вышеприведенные записи с заседаний Седьмого Вселенского Собора отражают – и на самом высоком уровне – понимание Церковью статуса еретиков, не осужденных соборно, то это понимание должно быть признано неоспоримым для православных. Утверждать, подобно о. Василию, что такие неосужденные еретики все еще остаются членами Церкви — значит противоречить позиции Седьмого Собора.

Утверждение 2. Чтобы православные получили право разорвать общение с еретиками, необходимо, чтобы сначала ересь была осуждена Вселенским Собором

Ответ: Нет необходимости непосредственно опровергать это утверждение, поскольку о. Василий сам далее от него отказывается, когда пишет, что и осуждения на поместном соборе достаточно для того, чтобы прервать отношения с еретиками. Он заходит и дальше, признавая, что в некоторых случаях общение с еретиками бывало прервано и до какого-либо соборного осуждения, и соглашается, что это позволительно именно в силу 15-го правила Двукратного Собора. Тем не менее, эти свои противоречия он извиняет тем, что якобы “ни святые каноны, ни Святые Отцы не говорят о необходимости православным выходить из церковного общения с еретиками до соборного решения”. На это утверждение мы вскоре ответим.

Из вышесказанного ясно, что, не стесняясь клеймить православных как раскольников в ответ на разрыв общения с экуменическими епископами до того, как эти епископы соборно осуждены, о. Василий, тем не менее, плохо представляет себе, в каких же все-таки случаях подобный разрыв был бы оправдан. Он признает, что в прошлом православные справедливо прерывали общение с еретиками в условиях, очень похожих на нынешние. Однако за современными православными он такого права уже не признает.

15-е правило Двукратного Собора прославляет тех, кто разрывает общение с еретиками. Таким образом, совершенно понятно, что такие люди поступают правильно, а не преступно; наоборот, преступно осуждать их за следование прямым и недвусмысленным указаниям канонов и Святых Отцов. У Церкви в таких вопросах есть два основных выразительных средства: прославление и поношение. Церковь восхваляет тех, кто ведет Ее детей к Богу, и гневно обличает тех, кто уводит их от Бога. Ее одобрение тех, кто отгораживается от еретических епископов является серьезным доказательством того, что позиция старостильников солидарна со Святой Традицией.

Даже при беглом прочтении 15-го правила становится совершенно очевидно, что православным позволяется отделяться от епископа, проповедующего ересь. Отсюда следует, что как только епископ начинает открыто учить ереси, немедленный разрыв общения с ним будет автоматически оправдан. И тут мы подходим к центральному вопросу. На самом деле, позиция Православной Церкви здесь гораздо строже: отделяться от еретических епископов не просто похвально, а абсолютно необходимо.

Тщательное прочтение показывает, что Правило требует именно этого, потому что иерархи, распространяющие ересь, называются там “лжеепископами” и “лжеучителями”. Такая терминология может значить только одно – что именно эти епископы “раскалывают” Церковь; что это они отпали от Церкви. И по этой причине они уже не епископы, а “лжеепископы”, епископы только по названию. Проще говоря, если бы они были истинными и православными епископами, то они не были бы “лжеепископами”. То, что канон использует столь сильные и откровенные выражения, не оставляет православным никакого другого выбора, кроме как отделиться от еретических “епископов”. Ведь для того, чтобы быть частью Церкви, надо и находиться под епископами, которые являются частью Церкви.

Это духовно губительно – находиться в общении с епископом, искажающим слова истины. Епископ должен учить людей истине и вести их ко Христу. А если епископ учит лжи, то он уводит людей прочь от Христа. Епископ – образ Христа, и именно православный епископ учит людей тому, чему учил их Христос. Призывы к поддержанию общения с еретическим епископом лишь по той причине, что его пока еще не осудил собор, абсурдны и преступны, поскольку они искажают и даже сводят на нет самый смысл церковной иерархии. Личная праведность мирян никак не исправляет инославность епископа; наоборот, искажение веры епископом оскверняет мирян. На практике мы убеждаемся в том, что именно это и происходит в экуменических церквях, где миряне настолько пропитаны экуменической пропагандой, что большинство из них уже вообще не имеет никакого представления о том, чему на самом деле учит Церковь. Но даже там, где этот процесс не столь открыт и не успел зайти так далеко, уже сам факт того, что миряне принимают этих лжеепископов, неизбежно означает, что они молчаливо принимают и закрывают глаза на искажения веры, чинимые их епископами.

Именно про это пишет Св. Киприан Карфагенский:

«Мы видим, что при таких пороках не только вожди и учителя, но и все те, кто принимают участие, подпадают под наказание, если только они не отделятся от общения с порочными; как и Господь повелевает Моисею, говоря: “И сказал обществу: отойдите от шатров нечестивых людей сих, и не прикасайтесь ни к чему, что принадлежит им, чтобы не погибнуть вам во всех грехах их” (Числа 16:26) И чем Господь грозил, то Он и исполнил, так что каждый, кто не отделился от Корея, Дафана и Авирона, понес наказание за свое нечестивое общение. Сим примером показано и доказано, что каждый получит и вину, и наказание за нечестивое и злое общение с раскольниками, и противление священникам и предстоятелям… все, запятнанные преступлениями своих вождей, пребудут вместе с ними и в наказании.» (Письмо к Магну о крещении новациан, Творения священномученика Киприана епископа Карфагенского. М., 1999. С. 645).

Рассмотрим также некоторые из бесчисленных сложностей, которые возникают, если мы считаем разрыв общения с еретиками возможным, но не строго обязательным. Бок о бок, но без общения друг с другом, будут существовать две группы, одна возглавляемая православными епископами, и другая – еретиками. Которая из них является Единой, Святой и Вселенской Церковью? Если обе, то не лучше ли им было бы находиться в общении? Но это значило бы, что православным пришлось бы находиться в общении с еретиками, хотя мы только что убедились, что каноны прославляют православных именно за разрыв отношений с еретиками. Опять же, если еретические епископы являются действительно православными в силу того, что их еще не осудили на Соборе, то как же можно прерывать общение с ними, как это делали святые? И как же группа, возглавляемая упорствующими еретиками, может быть Церковью, если Апостол учит нас, что Церковь есть “столп и утверждение истины”?

(Здесь необходимо уточнение: если отдельный епископ учит ереси, то 15-е Правило Двукратного Собора можно понимать как позволение прервать общение с этим епископом, но не обязательно с другими епископами той же Церкви, пока над этим епископом не был произведен канонический суд по факту его ереси. О. Василий здесь, видимо, намекает на то, что старостильники совершили ошибку, отделившись от своих синодов, хотя только некоторые из их епископов впали в заблуждения. Однако это не так, потому что целые патриархаты приняли ересь (как и покажет эта статья). Ни один экуменический синод не обвинил ни одного епископа в ереси, потому что каждый такой синод эту ересь разделяет. Стандартная процедура канонического суда может, очевидно, работать только в том случае, если сам синод в целом православен. В этом можно убедиться на примере Флоринского митрополита Августина, “консервативного новостильника”, который подал формальный протест против радикальной экуменической деятельности австралийского митрополита Стилиана. Вселенский Патриархат отказался даже рассматривать дело, хотя инциденты продолжались несколько лет. Это объясняется именно тем, что патриархат вполне поддерживал экуменическую активность митрополита Стилиана. Поэтому, если уж весь синод впадает в ересь, то и отделяться приходится от всего синода.)

Эти загвоздки могут быть довольно интересными, но в наше время даже они, увы, уже не так важны по той простой причине, что многие из тех ересей, с которыми сегодня приходится иметь дело, уже были осуждены даже и соборно. В частности, григорианский календарь был соборно анафематствован в 1583 г., да и после того это осуждение было неоднократно подтверждено, а экуменизм как таковой был осужден Русской Православной Церковью Заграницей в 1983 г. Конечно, некоторые сейчас думают, будто анафемы, провозглашенные в прошлом, должны быть “обновлены” современным Собором, чтобы не утратить силы.

(Примечание: Это ошибка не только многих “консерваторов” в Мировом Православии, но и митрополита Филийского Киприана, основателя небольшой старостильной группы. Киприан учит, что еретики, даже подпадающие под старые анафемы, остаются частью Церкви до тех пор, пока не будут осуждены все-православным или даже вселенским собором из ныне живущих епископов, в котором и сами еретики примут участие; тем не менее, отделяться от еретиков он считает позволительным и до подобного осуждения.)

В таком случае нам пришлось бы признать, что, пожелай кто сейчас перейти в монофизиты или католики, он бы оставался в истинной Церкви до того самого момента, пока, заново собравшись, православные не “подтвердили” бы ему древние анафемы. Но это просто смешно. Это означает ни много, ни мало, что у истины есть “срок годности”, и что Церковь для защиты от еретиков, которые в ней то и дело объявляются, должна устраивать по Вселенскому Собору каждый год, а то и чаще. Но ведь простая истина заключается в том, что анафема, раз и навсегда произнесенная, остается вечно действительной против всех, кто попадает и когда-либо попадет под нее. Ее действенность не опирается на “обновления” новым собором всякий раз, когда очередной человек или целая группа вздумает возродить уже осужденную ею ересь.

Это прямо подтверждается постановлением Шестого Вселенского Собора, который так и объявил: “Всем, кто учил, учит или будет учить, что в воплощенном Иисусе Христе одна воля и одна энергия – анафема.” Иными словами, не только ныне живущие еретики, но и все, кто в будущем решит исповедовать ересь, одинаково попадают под анафему. Это объясняет, почему Церковь считает анафемы XVI в. против новостильников настолько же обязательными и действительными сегодня, как и в тот день, когда они были оглашены; вот почему современные новостильники самым простым образом попадают под уже существующие анафемы, которые объявляют всех сторонников богослужебного календаря нового стиля отпавшими от Церкви.

Утверждение 3: Между моментом появления ереси и ее окончательным осуждением проходит некоторое время, за которое Церковь пытается вернуть заблуждающихся епископов к правильному исповеданию веры.

Ответ: Во-первых, само по себе, из природы вещей так получается, что между возникновением ереси и ее осуждением неизбежно должно пройти какое-то время. Конечно же, не бывает такого, чтобы осуждение ереси предшествовало ее появлению. Но из этого тривиального факта о. Василий выводит безосновательное суждение о том, что безответственно разрывать общение с еретиками до того, пока они не осуждены Собором. Мы уже продемонстрировали, как надо правильно поступать с ересями и еретиками. Но тут уже возникает интересный встречный вопрос: а когда именно, в таком случае, должно произойти  это соборное осуждение? На это о. Василий внятного ответа не дает. Все, что он может, это настаивать на том, что лучше будет и разрыв общения, и соборное осуждение откладывать настолько “на потом”, насколько это вообще возможно. Это его пожелание (назвать которое “аргументом” не представляется корректным) можно с легкостью довести до абсурда следующим простым рассуждением: лучше быть в Церкви, чем вне Церкви.

Далее, по представлениям о. Василия, еретик остается в Церкви до тех пор, пока его не осудит Собор. Таким образом, проблема решается довольно элегантно – Церковь должна всегда милостиво воздерживаться от осуждения еретиков, чтобы ни в коем случае не извергнуть их, а особенно их невинную паству, из Себя. Это вполне логично, раз уж, как это получается из богословия о. Василия, экклесиологический статус еретика зависит именно от желаний православных христиан – то есть от того, решат ли православные отлучить еретика от Церкви или нет, а не от собственно верования этого еретика. Ну а раз о. Василий согласен признавать еретиков отпавшими от Церкви исключительно в том случае, если они осуждены на Соборе, а не на основании их исповедания веры, то что же может быть проще – лучше вообще никаких Соборов не созывать, и тогда можно продолжать эту “икономию” по отношению к еретикам бесконечно! И все это только потому, что о. Василий настаивает на какой-то воображаемой дихотомии между православным вероисповеданием и принадлежностью к Церкви.

(Примечание: Тут нам могут возразить, что многие люди, находившиеся в Церкви, учили ересям, но общение с ними не было прервано; например, Ориген, или Феодор Мопсуестийский. Но тут важно именно то, что такие люди говорили только от своего лица, а не от лица целого синода, и Церковь в целом не была заражена их ересями. Впрочем, Ориген (который был всего лишь священником) был осужден своим епископом, Димитрием, еще при жизни, а уже потом и на Пятом Вселенском Соборе. Ошибки Феодора Мопсуестийского вообще привлекли к себе внимание только после его смерти. Когда же они были пристально рассмотрены, то и он был осужден на Пятом Вселенском Соборе. Единство православного исповедания веры и членства в Церкви относится именно к открытому исповеданию, которое может быть Церковью рассмотрено. Личные заблуждения конкретного человека, как бы они не были ошибочны, не отделяют его от Церкви (хотя перед Богом за них ответить придется).)

Итак, о. Василий объясняет икономией неизбежную задержку того момента, когда общение с еретиками может быть разорвано. Несомненно, это очень правильно и уместно – применять икономию для того, чтобы точно удостовериться, что подозреваемый действительно является еретиком. Но если мы начинаем под икономией понимать необходимость поддерживать единство любой ценой, то приходится констатировать фундаментальное нарушение принципов самоопределения Церкви. Единство оказывается важнее истины; богословский порядок поставлен с ног на голову. Это единство проистекает из истины, а не истина из единства, как об этом любят помечтать экуменисты. Так что в этом вопросе о. Василий ратует не за законную икономию, а за опасное злоупотребление; можно назвать его особым подвидом экуменизма. Ведь экуменизм – это духовное братание с теми, кто верит не так, как мы. Тогда тот, кто на словах отрицает экуменизм, но при этом поддерживает общение с экуменистами, является самым последовательным, логически безупречным и идеальным экуменистом!

Главная причина, по которой происходят задержки в разрыве общения с еретиками, заключается в том, что на проверку ереси просто-напросто требуется некоторое время. Иногда бывает неясно, действительно ли ересь пустила корни в том, кто еще недавно был членом Церкви. Действительно, перед тем, как православный может разорвать общение с еретиками, должны произойти определенные вещи.

Во-первых, православные должны узнать сам факт того, что проповедуется какая-то ересь. Они ищут какие-то действительные доказательства ереси, чтобы не принимать решений на основе слухов и намеков. И хотя это довольно очевидно, однако современному читателю бывает порой трудно представить себе, как медленны были путешествия – а следовательно, и почтовые сообщения – в древнем мире и в средние века. На то, чтобы вести дошли из одних краев в другие, уходили целые месяцы, а то и годы, и то, что доходило, часто бывало передано не самым верным и точным образом. Уже одно это объясняет многочисленные задержки, которые замедляли разрыв общения с еретиками в прошлом. Далее, православные, как клир, так и миряне, а в особенности святые, должны были убедиться в том, действительно ли имеет место именно сознательная ересь, а не просто какие-то отдельные заблуждения по невежеству или неточности. Наконец,  православные должны открыто возразить еретикам, а еретики, в свою очередь, должны ответить, и либо отвергнуть, либо хотя бы проигнорировать увещевания православных по поводу своей ереси.

Эти необходимые шаги показывают нам, что разрыв общения с еретиками — это вполне определенный процесс, который, действительно, может длиться годами. Бывало, конечно, что одна часть Церкви разбиралась в вопросе быстрее, чем другая, и первая разрывала общение с еретиками, и тогда могла возникнуть ситуация, когда какое-то время какая-то поместная Церковь находилась в общении одновременно и с еретиками, и с более ревностными или более рассудительными, либо просто лучше информированными православными, которые к тому времени уже прервали свое общение с еретиками. Или еще бывало, что наследник осужденного епископа отменял ересь своего предшественника, а следующий епископ опять впадал в эту ересь; или что епископ публично приветствовал священнослужителей, которые проповедовали ересь, хотя сам официально не выражал своей поддержки этой ереси, и так далее, и тому подобное. Все это запутывает картину и замедляет (а иногда, наоборот, ускоряет, тут уж как получится) то время, которое требуется православным на то, чтобы разорвать общение с еретическими иерархами. Процесс такого разделения может быть очень затянутым, он может лишь постепенно осознаваться Церковью. Очевидно, что современные темпы жизни вообще, а скорость сообщения в особенности, имеют большое влияние на эту сторону вопроса, и предельно ускоряют возможности Церкви по распознаванию ереси и реакции на нее.

О. Василий же берет этот неизбежный период, который требуется на распознание ереси, и экстраполирует из него некий самостоятельный принцип, по которому верующие, прекрасно понимающие во всех деталях ошибочность имеющейся ереси, обязаны оставаться в общении с еретиками. Это извращенное, нечестное и лукавое истолкование истории выворачивает действия Святых Отцов наизнанку и является полной противоположностью того, к чему они на самом деле стремились.

Утверждение 4. Непозволительно прерывать общение из-за нарушения канонов (например, запрета на совместную молитву с еретиками), а не из-за ереси как таковой

Ответ: Это утверждение может быть верным, а может быть неверным, в зависимости от конкретных обстоятельств (беседа на эту тему может легко стать началом отдельной научной работы). Но даже если мы предположим, что это утверждение верно в нашем настоящем случае, это все равно уже будет совершенно не важно, потому что наше общение с новостильниками и экуменистами было прервано не только из-за их постоянных канонических нарушений, но в первую очередь именно из-за того, что они совершенно однозначно еретики.

Тем не менее, стоит отметить отдельно тот факт, что каноны писались с разными целями и основаниями. Некоторые каноны посвящены вопросам морали, другие – церковному управлению, третьи – порядку. Некоторые каноны, однако, обращают наше внимание именно на отношения христиан с еретиками и язычниками: эти каноны никак нельзя рассматривать как просто правила ради какого-то порядка, они являются совершенно четкими и недвусмысленными выражениями Церковью своей экклесиологии и самоопределения. Нарушения этих канонов говорят о недостатке понимания православной экклесиологии, а то и о прямом ее отрицании. В частности, Церковь, посредством многочисленных правил, запрещает молиться вместе с еретиками или принимать еретическое крещение. Эти правила переводят в прямые жизненные примеры святоотеческое учение о Церкви: что Церковь — это именно Тело Христово, и что Христос Один, и в Нем нет никакого разделения, почему и Церковь тоже только Одна, и в ней просто по определению не может быть никаких противостоящих друг другу частей. Поэтому молитвы с еретиками и признание их таинств суть ни что иное, как признание их членами того же Тела, потому что христианское единство держится именно таинствами, а выражается именно в молитвах. Нарушение экуменистами этих канонов является прямым доказательством того, что они практикуют неприкрытую ересь, потому что основа экуменизма именно в том, что разные еретические группы в каком-то реальном смысле слова являются членами Церкви, просто с разной степенью “совершенства”. Так что когда еретик в целях исповедания своей ереси нарушает каноны, созданные специально для того, чтобы препятствовать ереси, от этого он только являет себя еретиком вдвойне.

Часть 2. Новостильный календарь

[К началу]

Спор о церковном календаре начался еще с первых веков христианства. Праздников святых, за исключением местночтимых, в то время было еще совсем мало, и календарь был нужен, главным образом, для того, чтобы определить день Пасхи и сопутствующих праздников. В начале II в. на этой почве разгорелся первый серьезный конфликт, связанный с тем, что некоторые Церкви Малой Азии праздновали Пасху в один день с евреями (14-го числа месяца нисан), а не в последующее воскресенье, когда ее праздновали все остальные христиане. Конфликт был серьезен именно потому, что через совместные празднования Церковь выражала свое внутреннее единство. Разлад во времени праздников и постов, таким образом, приводил к разладу и в вопросах веры, и это послужило поводом к тому, что римский епископ Виктор отлучил нарушителей от Церкви. Позже Церковь объявила четыренадесятников (то есть, тех, кто празднует Пасху строго 14 числа) еретиками, и определила миропомазание в качестве процедуры их приема обратно в Церковь.

7-е Лаодикийское правило гласит:

«Обращающихся от ересей, то есть … четыренадесятников … приимати не прежде, как проклянут всякую ересь, особенно же ту, в которой они находились: и тогда уже … да будут помазаны святым миром, и тако причащаются святых таин».

7-е правило Второго Вселенского Собора также определяет четыренадесятничество как ересь:

«Присоединяющихся к православию, и к части спасаемых из еретиков приемлем, по следующему чиноположению и обычаю … четыренадесятидневников… когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь… приемлем, запечатлевая, то есть, помазуя святым миром…»

Наконец, 95-е правило Трулльского Собора, который также обладает значением вселенского, повторяет:

«…четырнадцатидневников…. когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует Святая Божия Кафолическая и Апостольская Церковь, приемлем, запечатлевая, то есть помазуя святым миром во-первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их глаголем: печать дара Духа Святаго».

Эти “четырнадцатидневники” были виновны только в том, что пользовались не тем календарем, каким пользовалась Церковь, а тем, который, как они утверждали, заповедовал им сам Ап. Иоанн Богослов – и однако же Церковь совершенно их отлучила и относилась к ним как к еретикам.

Св. Ипполит свидетельствует о том, что во всех остальных вопросах чистота их веры не вызывала сомнений:

«А иные, вздорные по своей природе … говорят, что Пасху нужно праздновать на четырнадцатый день первого месяца, по заповедям Закона, невзирая на то, на какой день [недели] она приходится … в остальном, однако, эти люди соблюдают все традиции, заповеданные Церкви Апостолами».

Еще один раннехристианский автор, Анатолий, свидетельствует о четыренадесятниках то же самое:

«Одна группа, воистину, соблюдала Пасху на четырнадцатый день первого месяца – в соответствии с Евангелием, как они его понимали. Они не ввели ничего нового, и во всем соблюдали заповеди веры».

Иными словами, разногласие касательно порядка церковных праздников было приравнено к ереси. Хотя четыренадесятники были во всех отношениях православными и отклонились лишь в вопросе дня Пасхи, они были отлучены от Церкви как еретики за отказ подчиниться в этом вопросе воле поместных и вселенских соборов. И ересь эта считалась настолько тяжелой, что даже принятие их обратно в Церковь производилось через чин миропомазания, а не через простое письменное отречение, которое считалось достаточным для монофизитов и несториан, а уж они-то были совершенными еретиками в самом что ни на есть догматическом смысле слова!

И если четыренадесятники были объявлены еретиками за приверженность к календарю, который, по их мнению, был основан Св. Иоанном Богословом, то что говорить о новостильниках, которые следуют латинянскому календарю, многократно осужденному всею Церковью? Первый Вселенский Собор совершенно недвусмысленно определил дату Пасхи, хотя некоторые западные Церкви, просто из-за трудностей сообщения, какое-то время продолжали использовать устаревшие способы вычисления праздничной даты. Большинство местных Церквей исправили эту ошибку, как только узнали о ней, кроме кельтских Церквей на Британских островах, которые отказались признавать Александрийские пасхалии Вселенской Церкви. Жаркий спор разгорелся между представителями обеих сторон, в результате чего Церковь объявила британские Церкви раскольническими до тех пор, пока они не согласились на правильный календарь.

В 1583 г. папа Григорий VII создал и навязал всему католическому миру новый календарь, для использования как в светских, так и в богослужебных целях. Он предложил православным и протестантам также принять это нововведение, но и те, и другие отказались, а православная Церковь даже созвала три всеправославных собора, каждый из которых анафематствовал григорианский календарь и всех, кто посмеет его принять.

Первый из этих соборов, который был немедленно созван в том же 1583 г., составил целый список папистских заблуждений, который был анафематствован по пунктам. Седьмая часть постановлений собора гласила:

«Кто не следует обычаям Церкви и тому, как приказали семь святых вселенских соборов о святой Пасхе и месяцеслове и добре законоположили нам следовать, а желает следовать григорианской пасхалии и месяцеслову, тот с безбожными астрономами противодействует всем определениям святых соборов и хочет их изменить и ослабить – да будет анафема, отлучен от Церкви Христовой и собрания верных«.

Новостильники совершенно четко подпадают под эту анафему, и по этой причине все те, кто остался верен православию, отвергают  евхаристическое общение с новостильниками. Постановления этого собора никогда не были отменены каким-либо другим собором, большим или хотя бы равным ему по полномочиям. Поэтому эти постановления должны считаться обязательными; если окажется, что какая-то поместная Церковь может поотменять постановления Церкви “по щучьему велению”, а главное “по своему хотению”, то получается, что одна часть больше, чем целое, и соборность Церкви – пустой звук. Если нововведения местечковых “соборов” отменяют проверенные временем православные традиции, открыто защищавшиеся и укреплявшиеся намного более авторитетными, всеправославными соборами, тогда традиция и авторитет Церкви утрачивают свою органическую связь с принципом соборности.

Утверждение 5. Старостильники оправдывают свое отделение от церкви “нового стиля”, обвиняя последнюю в ереси экуменизма. Но исторически разделение произошло именно из-за календарного вопроса, а это не ересь. Поэтому, даже если экуменизм — это ересь, то старостильники все равно остаются раскольниками, потому что причины для отделения у них были другие, а экуменизм для них — это просто удобное оправдание раскола и орудие исторического ревизионизма.

Ответ: Сам новостильный календарь уже создает раскол и нарушает единство Церкви, потому что те, кто приняли новый календарь, уже в силу одного этого отделены от тех, кто пользуется календарем Церкви. Кроме того, новый календарь сам по себе является потенциально еретическим, потому что это ни что иное, как изменение священного символа, оставленного нам Отцами Церкви. Повсюду Церковь выражает священную реальность посредством символов. Символы — это тварные предметы, которые отображают реальность нетварную, и таким образом дают нам возможность общаться с нетварным и божественным. Они не отображают Божию сущность, потому что она абсолютно невыразима и запредельно возвышена над всей тварной реальностью, но они указывают нам путь, на котором божественное актуализируется в нашей жизни, потому что они отображают энергии Бога. Таким образом, символы и знаки показывают нам, как и при помощи каких умственных представлений, мы должны сделаться вместилищем и земным жилищем божественной благодати.

Сама Церковь пользуется устными и письменными символами – зачастую унаследованными у классических философов, и потом переработанными – для выражения каких-то истин относительно Божества, Воплощения и других доктрин. Например, мы говорим, что Бог Един по сущности, но троичен в ипостасях, хотя та реальность, на которую эта формула пытается указать, бесконечно более возвышенна, чем эта простая устная формулировка. Таким же образом мы заимствуем образы и метафоры из поэзии, например, когда говорим, что “Бог наш есть огнь поядающий”. Хотя Он на самом деле совсем не является  физическим огнем, но эта формула создает правильное представление в наших умах, которое Бог посчитал полезным для нас в нашей духовной жизни; потому что Его действия в тех, кого Он считает достойными, подобны действию огня.

Точно таким же образом  и календарь, по словам Отцов Церкви, является образом вечного поклонения Богу на небесах. Церковь выражает идею вечности “века грядущего” посредством организации богослужений в циклы, поскольку цикл — это и есть образ того, что не имеет начала и конца. Каждый из этих циклов движется в совершенном согласии с другими, создавая ритм, который приводит душу к гармонии с собой, с прочими членами Тела Христова, и с Самим Воплощенным Словом. Но если этот календарь изменить по прихоти, ради соответствия модели, принятой у еретиков, связь циклов нарушается и возникает духовный разлад. Возможно, наиболее возмутительный пример подобного разлада – сокращение Апостольского поста, который в некоторые годы вообще полностью исчезает, и лишает верующих одного из основных инструментов развития духовной жизни. (Еще одним шагом против литургического календаря, вызванным новым  стилем, было выпадение из него тринадцати дней, случившееся в 1924 г.)

Каждый аспект самовыражения Церкви, будь то теология, поэтика, литургика, календарь, архитектура, музыка, иконография, таинства, вообще все что угодно – это символ божественных реальностей, а раз так, то этот символ является неизменным в очень важном смысле этого слова; правильный символ ведет нас к правильному богопочитанию, к правильному следованию заповедям, а неправильный символ уводит нас от Бога. Если символ и может быть законно изменен, или если Церковь позволяет нескольким вариантам сосуществовать, то это потому, что Святые Отцы считали, что иногда разные символы могут указывать на одну и ту же реальность. А когда символ меняют без опоры на согласие Святых Отцов, или, тем более, вопреки прямому и недвусмысленному осуждению Вселенской Церкви – то такое нововведение нужно отвергнуть как разрушительное для души.

Как бы то ни было, новый календарь и создан был именно для того, чтобы питать экуменизм. Это совершенно очевидно уже из того факта, что тот же самый первый документ, выпущенный православным патриархатом и поддерживающий новый календарь, оказался и первой публичной декларацией принципов и идей экуменизма. В 1920 г. Константинопольский патриархат  опубликовал энциклику, озаглавленную “К Церквам христианским, во всем мiре обретающимся”. Эта энциклика включала в себя список из одиннадцати предложений, имевших целью “объединение церквей”, и первое же из этих предложений состояло как раз в том, чтобы принять единый календарь для всех церквей, как православных, так и еретических, чтобы можно было всем одновременно справлять праздники. Через три года Константинопольский патриарх Мелетий Метаксакис, высокопоставленный масон и радикальный экуменист, созвал “всеправославное совещание”, на которое явились представители лишь трех поместных православных Церквей, и которое рекомендовало Церкви, в целях модернизации и достижения союза с западными церквами, принять григорианский календарь и пасхалии, значительно сократить длительность постов и церковных служб, а также отменить правила об одежде священников. На следующий год Константинопольский патриархат и Церкви Греции и Румынии приняли новый календарь. Сторонники нового календаря в 1920 г. даже и не пытались скрыть причины этой реформы: они открыто заявляли, как на публике, так и в частных беседах, что целью принятия нового календаря было приближение союза с церквями Запада. Это, разумеется, было прекрасно известно тогдашним старостильникам, и в основном именно потому, что эта реформа служила таким важным шагом к объединению с католиками и англиканами, старостильники ее и отвергли. Наконец, в осуждении нового календаря в 1583 г. прямым текстом сказано, что те, кто желает изменить календарь, хотят ни чего иного, как соединить православную Церковь с папистами. Так что совершенно бессмысленно спорить о том, что экуменизм якобы возник через несколько десятилетий после календарной реформы – они с самого начала шли рука об руку.

Утверждение 6. Осуждение нового календаря Всеправославными Соборами XVI в. не имеет отношения к современным новостильникам, потому что в современном новом календаре изменения затрагивают только месяцеслов, а не пасхалии.

(Примечание: Церковный календарь делится на две части: месяцеслов, календарь последовательных дней в году, и пасхалии, определяющие даты пасхального цикла. Новостильники поменяли месяцеслов, но не пасхалии.)

Ответ: Каждый, кто прочтет текст осуждения, обнаружит, что все соборы осуждали не только тех, кто принимает все ошибки латинян в совокупности, но и тех, кто принимает хотя бы одну из них. Одной из таких “отдельных” ошибок является новостильный месяцеслов. Если бы действительно позволительно было принимать новый месяцеслов, покуда мы не принимаем новые пасхалии, то по такой логике выходит, что можно принимать главенство папы или опресноки, покуда мы не принимаем Филиокве. Нет уж, давайте пожалуйста обойдемся без такого абсурда. Формулировка текста ставит месяцеслов и пасхалии на равные позиции, и нет абсолютно никаких оснований подходить к ним с двойными стандартами, потому что и то, и другое является фундаментальным и необходимым выражением внутренней жизни Церкви.

Стоит отдельно отметить, что церкви Финляндии и Эстонии, которые приняли также и новые пасхалии, безусловно попадают не только под осуждение соборов XVI века, но и под анафему Первого Вселенского Собора, который определил Пасхалии и запретил празднование Пасхи одновременно с евреями (что периодически происходит в католических пасхалиях). Так что даже и по букве самих новостильников выходит, что им необходимо прервать общение с этими двумя церквями.

Утверждение 7. Новый календарь, используемый православной Церковью, не является григорианским календарем – это новоюлианский календарь. Он отличается от григорианского календаря более высокой точностью (97 високосных годов на 400 лет, а не 100, как в григорианском). Поэтому православные, следующие новоюлианскому календарю, под анафемы против григорианского календаря не попадают.

Ответ: Новый календарь во всех своих функциональных деталях идентичен григорианскому календарю, анафематствованному в 1583 г. Он действительно в мелочах отличается от григорианского – но он еще на шаг дальше отошел от юлианского календаря. То есть, “безбожные астрономы” (выражение из текста анафемы 1583 г.) папы римского изобрели свой новый календарь потому, что, в отличие от Святых Отцов, ставили астрономическую точность выше традиций и единства Церкви. Идя по следам папистов, современные новостильники точно таким же образом пренебрегли традициями и единством Церкви в угоду астрономической точности и союзу с еретиками. Но так как греческие интеллектуалы в 1920 г. вдобавок еще и мучились комплексом неполноценности перед своими западными коллегами, то они постарались и григорианский календарь также “подправить”, чтобы доказать, что и по безбожности наши “безбожные астрономы” дадут папистским сто очков вперед.

Правильнее было бы назвать новый календарь “ново-григорианским”, а не “ново-юлианским”, потому что он, очевидно, является редакцией именно первого, а не второго. Отцы Церкви, сражаясь с арианами, доказали свое учение о том, что Сын единосущен Отцу, продемонстрировав единство их действий, ведь единство действий означает и единство природы. Так как действия нового календаря идентичны действиям католического календаря – а именно, они празднуют те же праздники в те же дни (в этом ведь и заключается смысл самой затеи), – то очевидно, что новый календарь по сути своей и есть тот же календарь, созданный папой римским Григорием, и анафематствованный православными, а различия их незначительны. Наконец, так как главное соображение экуменистов, создавших новый календарь, и состояло в том, чтобы облегчить союз с Римом – то есть именно в том, против чего и была направлена анафема 1583 года – то все, кроме совсем уж формалистов, вынуждены признать, что новый календарь подпадает под анафемы православных патриархов прошлого. Незначительные же различия между оригиналом григорианского календаря и его версией под редакцией новостильников вообще невидимы практически никому, кроме узких специалистов.

(Примечание: Документы 1920 г. указывают, что причина, по которой григорианский календарь был подвергнут редакции, заключалась не в том, чтобы “избежать” анафему 1583 г. (ее вообще проигнорировали), а именно в достижении научной точности. Утверждение, будто бы отличие от григорианского календаря спасает новый календарь от анафемы Святых Отцов, появилось лишь недавно. Впрочем, если бы даже авторы нового календаря и собирались обойти анафему на пути к своим экуменическим целях, то все равно пришлось бы признать, что это было бы просто мелкое жульничество для обмана самых наивных и успокоения самых малодушных.)

 

Часть 3. Экуменизм

[К началу]

Итак, перед нами, наконец, самая тяжелая болезнь, поразившая церкви Мирового Православия: ересь экуменизма. Первым официальным проявлением экуменизма в православной Церкви было обращение Константинопольского патриарха, сделанное в 1920 г. Язык этого обращения был, впрочем, еще довольно мягок, особенно по сравнению с более поздними экуменическими обращениями и инициативами. Они принимали множество гибких и разнообразных форм, в силу природной аморфности самой этой ереси. В своей самой слабой и разбавленной версии экуменизм основывается на утверждении, будто Церковь Христова больше православной Церкви – иными словами, на вере в то, что и инославные церкви обладают каким-то, может, и несовершенным, но все же реальным и настоящим экклесиологическим статусом. Варианты экуменической экклесиологии включают так называемую “теорию ветвей”, “теорию разделения”, “теологию крещения”, и, наконец, “евхаристическую теологию”.

Теория ветвей была разработана в XIX в. протестантами из Высокой англиканской церкви (англо-католиками), которые хотели найти для себя преемственность в более древних формах христианства, нежели английская протестантская церковь. Они-то и предложили теорию о том, что Церковь разделилась на несколько “ветвей”; обычно под этими “ветвями” подразумеваются собственно англиканство, римское католичество и восточное православие. Вопросы, по которым эти церкви расходятся, были объявлены слишком незначительными и недостаточными для того, чтобы говорить об отпадении какой-либо из них от Церкви Христовой. Из таких начальных условий, конечно, логически вытекает необходимость поиска путей воссоединения этих “ветвей”. Это была первая внятная теория, подкрепившая собой экуменическое движение, но в наши дни она уступила первенство более зрелым теориям, хотя название “теория ветвей” используется до сих пор, в основном, с негативной коннотацией.

“Теория разделения” основывается на вере в то, что Церковь разделилась на множество частей, каждая из которых, тем не менее, обладает всею полнотой Церкви. Эта точка зрения родилась у протестантов, которые распылились на такое большое количество деноминаций, что, действительно, нелепо уже было продолжать упорствовать и считать какую-то одну истиннее прочих. Такое распыление привело протестантов, а за ними и многих католиков, к тому, что они вообще серьезно усомнились в том, что после первых веков христианства в Церкви остались соборность и кафоличность. Это логически и привело их к поиску способов “восстановления” кафоличности Церкви через проекты вроде Всемирного Совета Церквей.

“Евхаристическое богословие”, в свою очередь, заключается в учении, что православная Церковь должна вступить в евхаристическое общение с инославными до того, как с ними будет достигнуто единство в вопросах догматики. Согласно этой теории, нужно априори признать экклесиологический статус инославной церкви, и тогда единство, которое проистекает из евхаристического общения, само собой пересилит все незначительные различия в доктринах, которые существуют между разными группами.

Наконец, “богословие крещения”, популярная теория, главным защитником которой является митрополит Пергамский Иоанн Зизиулас, основывается на вере в то, что, хотя все церкви и разнятся в доктринальных вопросах, однако, несмотря на это, все они объединены общим крещением во Святую Троицу. Эта позиция была официально утверждена Константинопольским патриархатом в противовес позиции лютеран в сентябре 2004  г., и взята на вооружение Московским Патриархатом.

Самая радикальная форма экуменизма, поддерживаемая многими новостильными епископами и богословами (особенно можно выделить покойного Константинопольского патриарха Афинагора), основывается на вере в то, что все религии одинаково являются дорогами к Богу и путями ко спасению. Эта точка зрения часто встречается на заседаниях Всемирного Совета Церквей, где “православные” делегаты (включая и епископов) участвуют в языческих ритуалах и подписывают документы, содержащие такие богохульства, как призывы к христианам “сделать шаг вперед и оставить позади устаревшее богословие, ограничивающее путь к спасению исключительно личной верой в Иисуса Христа” (Баарское заявление) .

Все формы экуменизма, начиная с самых мягких и невинных, являются ересями. Православная Церковь никогда не считала и не может считать, будто параллельно с нею существуют еще какие-то церкви. На протяжении всей своей долгой истории она последовательно и непреклонно отвергала каждую ересь не просто как интеллектуальное заблуждение, но главным образом как средство заблуждения духовного, которое уводит человека прочь от Бога. Любая ересь – это учение, исходящее не от Бога, а от дьявола, и единственной целью ереси является уничтожение человеческих душ. Если человек, принадлежащий к еретическому течению, и достигает каких-то добродетелей, то это происходит только в той мере, в которой он как-то соответствует тем остаткам истинного христианского учения, которые еще остаются у еретиков. Но присутствие даже самых благонамеренных людей в еретической церкви никоим образом не означает, что в ней присутствует, в сколько-нибудь серьезном смысле этих слов,“вера, однажды преданная святыми” (Иуд 1:3.).

Многие святые истинной Церкви страдали и гибли, противоборствуя ереси, и делали они это именно потому, что прекрасно знали, что свет и тьма не могут сосуществовать: у Христа не может быть общения с Велиаром. Экуменисты, признавая еретиков частью Церкви, отвергают вселенское учение Святых Отцов и свидетельствуют сами о себе, что они никакие не новые пророки, нашедшие способы преодолеть старые разделения, а самые обыкновенные изобретатели новой ереси, просто на этот раз экклесиологической природы. Ведь так же как и триадология или христология, экклесиология Церкви является частью той же православной догматики; нам ясно, что последняя следует из первых именно в том смысле, в котором Церковь есть ни что иное, как Тело Христово. Вот почему Церковь включила самую суть своей экклесиологии в Никейский Символ Веры, объявляя: “верую … во едину Святую, Соборную, Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов.”

Экуменизм, являющийся поиском “утраченного единства”, призывом к восстановлению кафоличности и признанием множества крещений, прямо противоречит Символу Веры. А это совершенно неприемлемо для православных христиан.

 

Утверждение 8. Экуменизм не был официально и открыто выражен в еретической форме.

Ответ: это утверждение требует, для начала, определиться с тем, что же, собственно, можно считать “официальным” заявлением. Очевидно, что в интересах “консервативных экуменистов” будет измыслить такое определение слова “официальное”, согласно которому вообще любое заявление можно будет при желании записать в “неофициальные”, и тогда окажется, что “официально” объявить какую-либо ересь в принципе невозможно. Тем не менее, экуменические церкви определенно поддерживают еретические лжеучения в таких формах, которые любой непредвзятый и здравомыслящий человек назовет вполне официальными: скажем, публичное заявление патриарха, одобренное синодом. Это в той или иной форме произошло во всех экуменических церквях. Все они участвуют во Всемирном Совете Церквей – всемирной организации, единственной целью существования которой является распространение экуменизма и инославных экклесиологических принципов, на которых экуменизм и основывается. А многие из этих церквей и вовсе были учредителями Совета, и на высшем уровне помогали сформулировать его цели и позиции, совершенно чуждые православному пониманию Церкви. И Устав Совета, и его декларации – подписанные за минувшие годы делегатами различных “православных” Церквей, – снова и снова последовательно заявляют, как косвенно, так и прямо, что инославные группы действительно являются какой-то частью Церкви, и что православная Церковь – это только часть чего-то большего, какого-то “целого”, состоящего из православных вместе с инославными.

В 1965 г. патриарх Афинагор и синод Константинопольского патриархата “сняли” анафемы 1054 г. против Римско-Католической церкви. Они заявили, что осуждение православными ересей латинян было “безосновательным”, и что оно должно быть изглажено из памяти; они молились о том, чтобы “прийти к общему пониманию и выражению апостольской веры” через “сожаление об исторических ошибках” (совместное заявление Папы Римского Павла VI и Патриарха Константинопольского Афинагора I).

В 1975 г. патриарх Димитрий и Синод Константинопольского патриархата приняли и всячески рекомендовали Фиатирское исповедание. Это исповедание, среди прочих, провозглашает, что “у Церкви нет стен, есть лишь врата”; что в результате “нового понимания” Церкви, “одни христиане теперь посещают и молятся вместе с христианами других традиций, с которыми они в прошлом не могли общаться из-за запретов, потому что тех называли еретиками”; и, как следствие, что взаимное причащение между католиками и православными возможно при определенных обстоятельствах. 

В сентябре 1990 г. представители всех экуменических церквей, назначенные и аккредитованные соответствующими синодами, встретились в Швейцарии в Шамбези с официальными представителями монофизитских церквей, и заявили, что монофизиты являются совершенно православными, и ни в коей мере не являются еретиками. Это заявление было ратифицировано патриархом Александрии в 2001 г. Хуже того, в июне 1991 г. патриарх Антиохийский Игнатий IV разрешил полное евхаристическое общение с сирийской монофизитской церковью, тем самым отойдя от резолюций Четвертого, Пятого и Шестого Вселенских Соборов.  Наконец, сам факт того, что экуменисты преследуют истинно-православных христиан за их веру, уже доказывает нам, что они считают свою ересь официальным учением своей церкви.

В житии св. Максима Исповедника мы можем прочесть следующее:

«Епископ предложил ему: “Прими написанный царем типос не как положительный догмат веры, но как способ решения сомнительных вопросов. Он и написал не в смысле законодательства, а в смысле истолкования веры.”

Святой Максим отвечал:

«Если типос не есть положительный закон, утверждающий единство воли и действия Господа нашего, то зачем вы сослали меня в страну варваров и не ведающих Бога язычников? За что я осужден оставаться здесь в Визии? За что сотрудники мои изгнаны: один в Перверу, а другой в Месемврию?» (Великие Четьи-Минеи Св. Дмитрия Ростовского, т. 5, с. 170–171 [Диспут в Визии 3].)

Идея здесь именно в том, что когда отпавшие от православия гонят и преследуют православных, то преследования эти надо понимать именно как доказательство того, что гонители относятся к своим еретическим исповеданиям вполне серьезно, это составная часть их самоопределения, и они поэтому готовы проявлять жестокость по отношению к тем, кто с ними не согласен.

Помимо этого, епископы, священнослужители и миряне экуменических церквей последовательно подтверждают приверженность экуменизму во множестве разнообразных форм. Экуменические иерархи из всевозможных юрисдикций произносят бесчисленные богохульства, подвергая сомнению почти каждую православную догму; регулярно проводятся совместные молебны с еретиками; католики и монофизиты практически свободно допускаются к причастию; официальные делегаты православных церквей нового стиля вступают в договоры, подобные недавнему “Баламандскому соглашению”, или подписываются под заявлениями вроде тех, что были приняты на недавней девятой ассамблее Всемирного Совета Церквей. Все это является ни чем иным, как согласие с “теорией ветвей” и сонмом других заблуждений.

Вопреки тому, что предпочитают думать себе “экуменические консерваторы”, все подобные действия вовсе не являются “не относящимися к делу”. Все эти представители православных церквей, подписывающие документы, не являются “свободными агентами”. Это делегаты, выбранные своими Синодами в качестве представителей, возвещающих голос Церкви. Соответственно, когда они подписывают еретические документы, они выражают не свои личные мнения, а взгляды своей церковной иерархии. А для чего же еще выбирают и посылают делегатов? Если, как пытаются утверждать новостильные консерваторы, такие поступки и не делают экуменистские церкви de jure еретическими, то они однозначно показывают их еретическими по меньшей мере de facto. А если самосознание и самовыражение некоей церкви на епископском уровне является последовательно еретическим, то не нужно томов “официальных” еретических деклараций для того, чтобы доказать, что данная церковь – это не та Церковь, которую основал Христос.

Вообще говоря, далеко не только иерархи, но и большинство мирян экуменических церквей считают еретические церкви обладающими каким-то настоящим экклесиологическим статусом. Только незначительное меньшинство консерваторов как-то держится за нечто, еще пока напоминающее православное учение о природе Церкви. Члены этих меньшинств, а это, как правило, наиболее набожные и преданные чада своих церквей, успокаивают себя самообманом и убеждают себя, что, дескать, их церковь “в целом и на самом деле” еще единомысленна с ними; они отмахиваются от действительно преобладающих еретических мнений своих епископов и мирян как от временных и досадных недоразумений. Но их рассуждение порочно, и не только потому, что оно совершенно оторвано от реальности. Не личная вера священнослужителей или мирян определяет экклесиологический статус Церкви как группы верующих, а то, на каких позициях находятся ее иерархи. Впрочем, даже если бы консенсус мирян и был тут определяющим фактором, “консерваторы” из экуменических церквей обнаружили бы, что число “либералов” на порядок больше, настолько широко зараза экуменизма уже успела расползтись.
 

Утверждение 9. Церковь в работе с еретиками часто употребляла икономию, и неоднократно позволяла некоторые канонические нарушения, вплоть до допущения пребывания в Своем лоне некоторых еретиков; однако до сих пор акты такой икономии не приводили к расколам, подобным тому, какой учинили ИПХ в наши дни.

Ответ: О. Василий тут же приводит большое количество примеров из истории Церкви, доказывающих его правоту, но, к сожалению, они ровным счетом никак не относятся к нашей проблеме, потому что в нашем случае речь не идет ни о каких актах икономии, хотя бы и чрезмерных. Проблема, увы, заключается в самих доктринальных вопросах. Когда экуменисты нарушают правило, то они делают это не потому, что принимают принцип, заключенный в правиле, но просто хотят смягчить его применение в каком-то конкретном случае, чтобы таким временным ослаблением помочь кому-то достичь спасения (а именно в этом и заключается суть и цель икономии). Наоборот, они отвергают сам принцип, заключенный в правиле. Например, действительно, Церковь неоднократно принимала некоторых еретиков без перекрещивания, но не потому, что она считала еретические крещения благодатными, а для того, чтобы облегчить им возвращение к православию [Здесь имеется в виду, что в таких случаях доселе безблагодатное крещение считалось ретроактивно обретшим силу после благодатного миропомазания. –Прим. пер.]. Но экуменисты как раз учат тому, что и у еретиков крещение тоже благодатное; более того, они часто учат, что еретики и вовсе никакими еретиками не являются. Церковь иногда вступала в дискуссии с еретиками, но никак не потому, что считала их “тоже православными”, а потому, что хотела убедить их вернуться к православию. А экуменисты, напротив, постоянно ведут диалоги с еретиками не для того, чтобы обратить тех в православие, а для какого-то “воссоздания единства” церкви (каковую церковь они считают чем-то большим, чем собственно православная Церковь) – единства, якобы утраченного в ходе исторических недоразумений. Среди “икономий”, которые приводит о. Василий, есть как примеры простых нарушений, не относящихся к догматике, так и примеры правильного применения настоящей икономии; ереси, о которых там идет речь, бывали проповедуемы священнослужителями низших степеней или вообще мирянами, или, самое большое, отдельным епископом, но никак не патриархом или целым синодом. Ни в одном из примеров, приведенных о. Василием, не идет речи о целой Церкви, о целом патриархате, впавшем в ересь, а в наше время дела, увы, обстоят именно так. Также очень важно помнить, что неправильное или даже еретическое поведение или мнение мирян и низшего духовенства не имеет влияния на онтологический статус Церкви. Церковь становится еретической только тогда, когда ересь будет принята группой ее епископов. Миряне и низшее духовенство не являются центром единства Церкви, осуществляющегося через таинство Причастия; таким образом, они остаются в Церкви до тех пор, пока не будут отлучены, или пока не последуют в ересь за своими епископами. Епископ же отделяется от Церкви сразу же, как только он становится открытым и упорствующим еретиком, потому что “вселенскость” и “кафоличность” Церкви держится именно на епископах. Когда епископ уходит от православия, он перестает быть “местом”, в котором Церковь проявляет себя.

Многочисленные канонические нарушения, которые происходили во все времена существования Церкви, никогда не бывали основой для публично проповедуемой ереси; сегодня же похожие нарушения происходят именно потому, что епископы-экуменисты приняли чуждую православию экклесиологию, а именно идею о том, будто еретические группы являются в каком-то смысле частью Церкви. Вот уже эта вера и приводит их на практике к нарушению церковных канонов, что и должно помочь православным понять, кто такие эти люди и как к ним следует относиться.

Утверждение 10. Экуменизм уже умирает. Патриарх Варфоломей объявил афонским монахам, что православная Церковь обладает полнотой истинного учения, а латиняне находятся в заблуждении; он также осудил совместные молитвы с инославными. [Бывший] архиепископ Афинский Христодул синодально запретил совместные молитвы. Многие поместные церкви критикуют разные аспекты экуменизма, а церкви Грузии и Болгарии вообще вышли из Всемирного Совета Церквей. Это доказывает, что наша позиция оправдана и приносит свои плоды.

Ответ: На самом деле, конечно, ситуация с экуменизмом делается все хуже и хуже. Совместные молитвы регулярно проводятся тем же патриархом Варфоломеем, который посетил папу в Риме, и пригласил папу посетить его в ответ, молясь с ним вместе и приняв его как истинного епископa (эти слова относятся и к архиепискому Афинскому Христодулу, который был еще жив, когда о. Василий писал свою статью, но с тех пор уже умер). В феврале 2006 г., на Девятой Ассамблее ВСЦ в Порт-Аллегре, в Бразилии, была вновь подтверждена, в новой своей редакции, “теория ветвей”; редакция эта была подписана делегатами почти всех “православных” церквей. Эти действия, в числе прочих, открывают нам глаза на то, что все внешне православные заявления, делаемые экуменистами, не имеют никакой реальной ценности. Эти заявления, увы, являются обыкновенным притворством из серии “и нашим, и вашим”, которое используется единственно для того, чтобы предотвратить уход наиболее консервативных православных в истинно-православные Церкви. Подобная двуличность, конечно, вовсе не нова, она типична для еретиков всех времен, и ее никак невозможно принимать за признак того, что еретик-де вернулся к православию, или что его можно как-то признать православным. Ересиарх Арий тоже как-то произнес формулу православного исповедания и согласился принять Никейский Символ Веры, но св. Афанасий отказался принять его в общение, потому что прекрасно знал, что тот просто-напросто по-своему интерпретирует Символ Веры, в уме подгоняя его под свою еретическую трактовку. Точно таким же образом и патриций Епифаний, говоря от лица монофелитов, предоставил якобы православное исповедание св. Максиму Исповеднику:

«Скажи нам, злой старик, одержимый бесом! Зачем ты говоришь такие речи? Не считаешь ли ты еретиками всех нас, и город наш, и царя нашего? Знай, что мы более тебя христиане и более тебя православные. Мы признаем в Иисусе; Христе, Господе нашем, Божественную и человеческую волю и душу разумную, ибо всякое разумное существо всегда имеет и силу произволения, по самому естеству своему, и способность деятельности. Вообще, живому существу свойственно движение, а уму присуща воля. Мы признаем и Господа имеющим власть хотения не по Божеству только, но и по человечеству, а особенно мы не отрицаем его двух волей и двояких действий». (Великие Четьи-Минеи Св. Дмитрия Ростовского, т. 5, с.374 [Диспут в Визии 11].)

Св. Максим, тем не менее, отказался признать это вполне православно звучащее исповедание, потому что он прекрасно знал, что оно было притворным, уже хотя бы только потому, что монофелиты не переставали проповедовать свое учение и расправляться с теми, кто с ними не соглашался. Опять же, и Евтихий (изобретатель радикального монофизитства) повторил православное исповедание веры на своем суде; тем не менее, и св. Прокл, и весь постоянный Синод Константинополя отлучили его, потому что знали, что Евтихий не верил в произносимые слова, а просто пытался избежать осуждения.

Среди наиболее вразумляющих примеров подобных обманов из истории Церкви выделяется житие Блаженного Никиты Исповедника, настоятеля, жившего в эпоху иконоборчества, в IX в. Мы читаем следующее:

«Еретики, видя, что Отцы готовы скорее умереть, чем отступить от своего правоверия, измыслили против них такую хитрость. Они сказали:

– Ничего иного мы от вас не требуем, кроме того, чтобы вы приобщились только один раз в церкви с патриархом Феодотом Святых Таин; более ничего делать не будете, и пойдете свободно каждый в свой монастырь, с своей верою и мудрованием.

Введенные в заблуждение этим лукавством еретиков, Отцы до некоторой степени склонились на их желание. Потом, убедившись в обмане, они вполне раскаялись и возвратились на благой путь. После того как каждого из них выпустили из особого темничного затвора и заключения, они пришли к преподобному отцу Никите и начали убеждать и молить его, чтобы он согласился вступить в общение с Феодотом и вышел из темницы. Святой Никита не соглашался оставить темничное заключение, переносимое им для Христа, и отнюдь не желал исполнять просьбу отцов; но отцы настояли, говоря:

– Невозможно нам выйти отсюда, а тебя оставить здесь: небольшого дела от нас требуют – только причаститься вместе с Феодотом; вера наша в нас останется. По рассуждению, в настоящих тяжелых обстоятельствах лучше разрешить себе малое, чем погубить всё.

Так они долго и докучливо настаивали и принуждали Никиту; преподобный, не из желания избежать страданий и не из боязни мук, но по прилежным мольбам отцов и почитая седины их, склонился помимо воли своей к их увещаниям и вышел. Ему предстояли жизнь и смерть; и хотя он охотнее избрал бы смерть за православие, чем жизнь, однако не ослушался в то время честной дружины, правая вера и добродетельная жизнь которой были ему известны.

Все вместе пошли к лжепатриарху; тот, чтобы удобнее уловить их к общению с собою, повел их в некое молитвенное место, нарочно украшенное иконами, чтобы отцы, при виде святых икон, заключили о правоверии патриарха. Там Феодот служил литургию; они приняли причащение из рук его и слышали из уст его такие слова: «Кто не почитает иконы Христовы, анафема да будет». Патриарх сказал так не потому, что сам почитал икону Спасителя, но из лицемерия – пред отцами, чтобы они не сомневались иметь с ним общение. Потом, когда все разошлись по своим монастырям, преподобный Никита начал сердечно скорбеть, что имел общение с лжепатриархом Феодотом, лицемерным обманщиком: малое уклонение от правого пути святой вменял себе во всецелое заблуждение. Он задумал удалиться в иную страну и там каяться в своем прегрешении. Сев на корабль, он поплыл к острову, называемому Проконнис (на Мраморном море, ныне Мармара). Но потом он рассудил в себе: где было прегрешение, там должно быть и покаяние, – и вернулся в Византию.

Открыто ходя по городу, преподобный Никита безбоязненно учил людей держаться правых догматов, установленных Святыми Отцами седьмого вселенского собора. Царь узнал об этом, призвал святого к себе и спросил:

— Зачем ты не ушел в свой монастырь, как прочие игумены? Почему ты один остался самовольно, не повинуясь, как я слышу, нашему повелению? Или власть нашу ты вменяешь в ничто? Исполни повеление наше и иди в свой монастырь; если не пойдешь, я велю мучить тебя.

Святой кротко отвечал:

— Царь! в монастырь мой я не пойду, веры моей не оставлю, держусь и буду держаться моего исповедания; его держатся Отцы мои, святые православные епископы, и без вины терпят от тебя изгнание, узы и многие беды, защищая православную Церковь, в которой мы пребываем и утешаемся надеждой славы Божией. Знай же достоверно обо мне, что не из боязни смерти и не из любви к временной жизни я сделал то, чего не следовало делать, но ради послушания повиновался старцам и против желания: лишь исполняя их волю, вошел в общение с лжепатриархом Феодотом, о чем ныне жалею и в чем раскаиваюсь. Будь вполне уверен, что отныне нет у меня никакого общения с вами: держусь предания Святых Отцов, которое принял сначала». (Великие Четьи-Минеи Св. Дмитрия Ростовского, т. 8.)

Из этой истории мы можем извлечь сразу несколько уроков.

Во-первых, что никак нельзя оправдывать общение с еретиками тем, как полезно или удобно это будет для нас, или даже для других.

Во-вторых, что Отцы Церкви считали причащение с еретиками совершенно неотделимым от принятия их ереси: даже если у нас самих и православное вероисповедание, это нам никак не поможет, если мы не разорвем общение с еретическими епископами. И в-третьих, что даже когда еретик изображает следование православию, никак нельзя с ним причащаться, пока он искренне не раскается, и пока Церковь не снимет с него все обвинения и даже подозрения в ереси.

 

На первом заседании Седьмого Вселенского Собора Святым Отцам приходилось напрямую решать проблему еретического притворства:
Святой Собор сказал:

“Если епископы, дело которых мы рассматриваем, всем сердцем дадут нам свое согласие, то благодарение им и Богу; но если они слукавят, то Господь да осудит их, как осудил Он Ария, Нестория и прочих, подобных им.”

Тогда епископы, чье дело там рассматривалось, подвели себя под клятву, говоря: “Мы не лукавим. Если мы не исповедуем веру Кафолической Церкви, то да будет нам анафема от Отца, и Сына, и Духа Святого”.

Еретик не может быть принят православными лишь в силу того, что он провозгласит какое-то лицемерное или более-менее православное по звучанию исповедание веры. Как показывают нам протоколы Седьмого Вселенского Собора, еретик должен полностью предать анафеме каждый аспект своей ереси, и доказать, что он искренне раскаивается. Только тогда он может вернуться в Церковь.

Это тем более относится к учителям и вождям еретиков, таким как Константинопольский патриарх Варфоломей или Московский патриарх Кирилл, которые буквально всю свою жизнь активно распространяли ересь и деятельно искажали православное вероучение. Разумеется, экуменические епископы иногда делают какие-то тщательно составленные заявления, которые звучат вроде бы православно, но вовсе не потому, что они разделяют их истинность, а просто потому, что хотят удержать консервативную часть своей паствы от ухода в ИПЦ. (Примечание: В последние несколько десятилетий экуменисты применяют такую тактику: заявления, которые делаются для инославных как официальные, в целях успокоения собственных консерваторов потом называются “не имеющими официальной силы”. При помощи этого двоемыслия удается убить аж трех зайцев – и экуменическая пропаганда среди инославных идет своим чередом, и большинство верующих считают, что экуменизм не является чем-то плохим, и “консерваторам” дают удобный повод заглушить голос совести, заверяя их, что не произошло никакого “официального” предательства православной веры. Вполне очевидно, что именно эту тактику и осудили Святые Отцы Седьмого Вселенского Собора.) То, что это действительно так, подтверждается тем, что эти епископы буквально на каждом шагу противостоят своим “консерваторам”, вплоть до выговоров и даже прещений, если те слишком громко протестуют против совсем уж откровенных проявлений ереси в их церкви.

 

Часть 4. “Старостильники”, или Истинно-Православная Церковь

[К началу]

Когда в 1924 г. в Греции был введен новый григорианский календарь, более миллиона верующих отказались принять его и предпочли разорвать общение с иерархами, создавшими этот раскол. Хотя весьма многие епископы сочувственно отнеслись к старостильникам (ведь реформа была проведена вовсе не потому, что этого хотели какие-то широкие слои населения, а по указке греческого правительства, которое затеяло кампанию по “модернизации” и “либерализации” Церкви), но лишь в 1935 г. трое епископов наконец официально отвергли новый календарь, в силу чего и сделались вождями истинно-православных христиан Греции. Новостильники ответили на это немедленным “отлучением” этих троих епископов и начали жесткое преследование православных. При помощи полиции они врывались в церкви, прерывали службы, переворачивали чаши Причастия и растаптывали Святые Дары, сажали в тюрьмы и насильно расстригали священников и монахов, избивали верующих (несколько человек были даже убиты), и нарушали их основные гражданские права, такие как право на брак и на получение образования.

К сожалению, от истинно-православного синода в дальнейшем отделились несколько небольших, но довольно шумных группировок, что послужило причиной возникновения популярного мифа о том, что истинно-православные раздробились на бесчисленное количество враждующих друг с другом юрисдикций. Это заблуждение, потому что значительное большинство (около 70%) истинно-православных христиан Греции находятся все под тем же, первым синодом ИПЦ (Истинно-Православная Церковь под предводительством архиепископа Афинского Хризостома II).

Разумеется, истинно-православные остались верны не только церковному календарю, но и святоотеческим преданиям и духовным традициям. У старостильников никуда не подевалось то благочестие, которое всегда было в  Церкви, но которого почти лишились экуменисты: соблюдение постов, чтение Святых Отцов, ежедневный цикл молитв, всенощные бдения, исихастские традиции умной молитвы и созерцания. Монашество остается по-прежнему сильным; это и естественно, потому что именно монашество всегда было главной крепостью православия, передовым отрядом, всегда первым вступавшим в борьбу с любой ересью, которая когда-либо появлялась в прошлом. Уж так оно устроено, что в Церкви именно наименее благочестивые и легкомысленные люди всегда устраивают всякие ереси, а самые благочестивые, серьезные и набожные таким инновациям противятся. Эта закономерность лишний раз подтверждается и в нашей ситуации, когда именно те иерархи, которые ввели в Церковь заразу экуменизма и изменили Ее календарь, по странному совпадению оказались главными секуляристами,  модернистами и большими любителями западных церквей, в то время как те из православных, которые первыми отвергли эти нововведения, почему-то в основном были именно монахи и те, кто предан православной мудрости (фронеме). Так и сейчас: не только разница в вере, но и разница в благочестии и в мышлении отличает экуменистов от истинно-православных.

Утверждение 11. Сам факт того, что старостильники и “истинно-православные” разделились на множество групп, доказывается, что они раскольники и у них именно раскольническая ментальность. В частности, они злоупотребляют 31-м Апостольским Правилом, позволяющим отделяться от епископа ради “благочестия и правды”. Интерпретируя эти слова в самом широком смысле, они оправдывают расколы буквально на ровном месте.

Ответ: Сам по себе факт того, что кто-то разделился – даже если это истинно-православные христиане – говорит нам только лишь о слабости падшей человеческой природы, и не более того. Ведь сам по себе факт наличия множества различных религий в мире не означает вдруг, что религия ошибочна, и правы атеисты. Все довольно банально: одна религия правильная, а все остальные неправильные. Так и существование большого множества церквей, называющих себя христианскими, совершенно никак не доказывает, что христианство ошибочно – просто одна из них права, а вот остальные ошибаются. Точно таким же образом и тут: наличие нескольких старостильных синодов вовсе не доказывает, что старостильники — это раскольники, а просто один из них изначальный и аутентичный, а остальные от него отделились.

И потом, разве новостильники и экуменисты свободны от внутренних разделений? Украинская церковь разделилась на три части; македонская церковь объявила себя автокефальной, и теперь на нее косо смотрят в остальных патриархатах; церкви Болгарии и Черногории тоже породили внутри себя “контр-церкви”, в Иерусалиме аж два патриарха, которые друг друга не признают; вообще развелось невообразимое количество разных бродячих группировок, каждая из которых притязает на какую-то апостольскую преемственность у той или другой “официальной” церкви. Да и сами официальные патриархаты уже давно между собой ссорятся: в частности, Константинопольский патриархат взял моду создавать и поддерживать неканонические, автономные церкви на чужой канонической территории, особенно на московской. Это, конечно, правда, что 31-е Апостольское Правило можно прочесть так, что любой раскол оправдаешь; но для нас в нем главное то, что оно действительно позволяет отделяться от епископа на основании его ереси (если бы не позволяло, то слова про “благочестие и правду” были бы совершенно лишены смысла); и именно из-за ереси старостильники от новостильников и отделились. Если какая-то небольшая группа потом отделилась от исторического старостильного синода, оправдывая себя этим же правилом, то это дискредитирует вовсе не старостильников, а только тех, кто правилом злоупотребил.

 

Утверждение 12. Большая часть старостильников в 1955 г. осталась вообще без епископов. Это показывает, что их бросил Сам Бог.

Ответ: В такой ситуации мы оказались благодаря жестоким и кровавым гонениям со стороны новостильников, которые не гнушались использовать силу для шантажа, и угрозами загнали наиболее малодушных епископов нашей Церкви в свою раскольническую новостильную “церковь”. В конечном итоге у нас остался лишь епископ Флоринский Хризостом, и когда он скончался в 1955 г., мы действительно остались без иерархов. Но мы вовсе не первая Церковь, которую постигло такое бедствие. В истории Церкви было много случаев, когда Церковь, действительно, оказывалась то тут, то там напрочь истреблена. Например, некогда процветающая Церковь Северной Африки после завоевания мусульманами подверглась таким гонениям, что там, где раньше были миллионы православных, теперь не найти ни одного. Но это печальное состояние никоим образом не дискредитирует истинно-православных христиан, а, совершенно напротив, служит обличением и укором новостильникам, которые с такой жестокостью насаждали свои нововведения. Впрочем, стоит отметить, что тот факт, что греческие старостильники и остались на пять лет без епископов, никак не означает того, что они перестали быть законной поместной Церковью. В XVI в. все епископы Малороссии были униатами, и православные остались без иерархов, но православие от этого никуда не делось.

То же мы читаем и в житии св. Максима Исповедника, когда монофелиты спросили его,

«– Какой ты церкви: Византийской, или Римской, Антиохийской, Александрийской, или Иерусалимской? Ибо все эти церкви с подчиненными им областями находятся в единении. Посему, если и ты принадлежишь к Кафолической Церкви, то немедленно вступи в общение с нами, – если только не желаешь подвергнуться тяжкому изгнанию и испытать то, чего не ожидаешь.

 На это праведный муж весьма разумно ответил им:

– Христос Господь назвал Кафолическою Церковью ту, которая содержит истинное и спасительное исповедание веры. За это исповедание он и Петра назвал блаженным, и на нем обещал основать Вселенскую Церковь. Однако я хочу узнать содержание вашего исповедания, на основании которого все Церкви, как вы говорите, вступили в общение. Если оно не противно истине, то и я не отступлю от него. (Великие Четьи-Минеи Св. Дмитрия Ростовского, т. 5, c. 366 [Письмо аввы Максима к Анастасию-монаху].)

Когда святому сказали, что эти патриархии соединены не на основании истины, а на основании соглашения в ереси, он отказался причаститься с ними, даже если это и сулило ему остаться вовсе без епископа. В другом разговоре, отвечая на такое же требование, он сказал, что

“если и весь мир причастится с патриархом, я один не причащусь. Апостол Павел говорит нам, что Святой Дух анафематствует и ангелов, которые проповедуют новое Евангелие, то есть, что-либо добавляют к вероучению”. (Там же, с. 380.)

Cтаростильная Церковь, подражая исповедническому духу св. Максима, на какое-то время попала в то же положение, что и он. Но Бог благословил нашу Церковь за терпение в противоборстве, и Русская Православная Церковь Заграницей рукоположила для нас епископов и формально признала каноничность нашей Церкви.

 Утверждение 13. Основная часть старостильников получила свой епископат в 1960 г. от Русской Православной Церкви Заграницей, которая в то время состояла в общении с церквями нового стиля. Таким образом, старостильники сами себе противоречат, когда с одной стороны говорят, что новостильная церковь еретическая, а с другой стороны принимают рукоположения от Церкви, которая находится с этими же еретиками в общении. Для старостильников собственная цель оправдывает любые средства.

Ответ: Когда Церковь заболевает ересью или расколом, это не означает какого-то мгновенного и механического отпадения всех тех, кто состоит с еретиками в общении. Всегда присутствует некоторый период времени (см. ответ на Утверждение 3), в течение которого православная Церковь неизбежно находится в общении с еретиками или раскольниками, пока верующие поместной Церкви разбираются, присутствует ли в Церкви какая-то ересь, от которой необходимо оградиться. Замедленное сообщение, недостаток внимания к внешним событиям, внутренние проблемы, занимающие внимание епископов, трудности, связанные с разбором ситуаций, не находящихся в прямой видимости – если все это не позволяет членам поместной Церкви немедленно прервать общение даже с собственными иерархами, то тем более это является трудностью для епископов, принадлежащих к другой автокефальной Церкви. Любой поместной Церкви требуется время – и длительность его зависит от обстоятельств, – чтобы убедиться в том, что другая поместная Церковь действительно впала в ересь или раскол, или, может, повинна лишь в каких-то отдельных злоупотреблениях или недоразумениях.

Мы поймем, что Русская Православная Церковь Заграницей в свои ранние годы вряд ли была в состоянии анализировать богословские последствия экуменизма и нового календаря, если мы вспомним, что ей после спасения от коммунистов надо было для начала решить задачи собственного выживания и восстановления нормальной церковной жизни. Только через несколько десятилетий, когда РПЦЗ немного стабилизировала свою внутреннюю ситуацию, у нее появилась возможность оценить проблемы экуменизма и нового календаря. Как только она это сделала, она немедленно пришла к выводу, что экуменизм — это ересь. По этой причине она сразу разорвала отношения с новостильными и экуменическими церквями, вступила в полное общение с нашей Церковью, и впоследствии провозгласила свою анафему против экуменизма.

(Примечание: Хороший пример такого процесса можно наблюдать у св. Иоанна Шанхайского (Максимовича). Когда в 1924 г. произошла календарная реформа, то его изначальной реакцией было осуждение реформы, но без разрыва общения. Однако к 1960 г., убедившись в том, какая у новостильников была – и остается – мотивация, и, сравнив ее с твердой позицией старостильников, он поддержал рукоположение епископами РПЦЗ епископов для старостильной Церкви Греции и установление общения с ними. Конечно, эти наши наблюдения никоим образом не извиняют нынешнее положение РПЦЗ, установившей общение с РПЦ МП после нескольких десятилетий разделения.)

Часть 5. Заключение

[К началу]

Статья о. Василия, и следом за нею прочая новостильная полемическая литература, которая пользуется теми же самыми аргументами, не предлагает нам никаких святоотеческих учений и доказательств, оправдывающих пребывание в общении с неосужденными еретиками. Тем самым нет никаких оснований обвинять старостильников в нарушении святоотеческого свидетельства. А при более пристальном рассмотрении обнаруживается, что доказательства указывают на то, что позиция старостильников не просто не может быть осуждена, но, наоборот, напрямую поддерживается преданием. В церквях “мирового православия” ересь проповедуется на нескольких уровнях – в особенности на епископском, – и тут Святые Отцы единогласно утверждают, что отделяться от тех, кто учит без согласия с традициями веры, унаследованными от апостолов, не только можно, но и нужно.

Более того, не просто выводы о. Василия и единомысленных с ним новостильников и экуменистов неправильны; неправильными являются сами принципы, на которых основывается их аргументация. Они отвергают правила Церкви как неудобные, и в своих исследованиях истории Церкви и писаний Святых Отцов они ищут какие-то исключительные случаи, чтобы потом на их основании защищать любые доморощенные теории. Из этих исключений они создают новые правила, и потом злословят тех, кто придерживается того, чему Церковь учила последовательно и всегда.

Но что вообще такое учение Церкви? Ни что иное, как consensus patrum, вселенский голос Святых Отцов, находящихся в согласии друг с другом. А раз вечные истины православия во временном мире нашли свое выражение именно в согласии Святых Отцов и в вековых традициях Церкви, то тогда очевидно, что формулировать какие-то новые идеи, основываясь на исключениях, а не на правилах, на мнениях меньшинства, а не большинства, на отклонениях, а не на норме, – значит отвергать святоотеческое суждение. Иными словами, это не православное богословие, а такое, которое часто использовалось для продвижения ересей, и которое уместно будет назвать еретической методологией.

Без сомнения, легко быть благодушным, находить удобство в устоявшихся церковных структурах, и оттого делать вывод, что еретические “революции” и катаклизмы, зарождающиеся внутри Церкви — это удел истории и седой старины – в конце концов, когда же это в последний раз случалось, чтобы православные епископы вдруг впали в ересь? Это было так давно, что в людях закрепилось ложное чувство безопасности. Но ведь нет никаких разумных оснований предполагать, что в наши дни не может случиться такого, чтобы появилась какая-то ересь, угрожающая поглотить всю Церковь – ведь в прошлом Церковь уже бывала чуть только не завоевана арианами, монофелитами, прочими еретиками. Конечно, “врата ада не одолеют Ее”, но большие части Ее совершенно определенно могут отпасть, как уже и отпадали не раз и не два. Нежелание признавать этот простой факт – смешанное, к сожалению, с тоской при мысли о неизбежных неудобствах, с которыми сопряжена жизнь организаций, лишенных поддержки сильных падшего мiра сего – может и вполне благонамеренных людей довести до позиций, совершенно несовместимых с пребыванием в Церкви. Однако честное, непредвзятое и старательное изучение истории Церкви и писаний Святых Отцов – особенно тех, которые посвящены стойкости в защите священных традиций и благочестивой жизни – позволит ясно определить православный способ разрешения любых трудностей. Человек, обладающий твердой решимостью следовать своей совести, даже если это требует каких-то жертв, неизбежно придет к тем позициям, на которых и находятся истинно-православные христиане: такой человек разорвет общение с еретическими церквями, и придет к тем епископам, которые исповедуют во всей точности православную, непорочную и апостольскую веру.